Джон Робертс - Черные щиты

Гейл надеялся, что его молочный брат давно погиб, пав жертвой собственного безумия. Их ненависть была глубокой и взаимной… Но теперь Гейл знал, что Гассем не только остался в живых, но и сделался владыкой-завоевателем.

Повернувшись, Гейл взглянул через окно на горы, что возвышались на западе и на ночное светило, восходившее над зазубренными пиками. Ему ведомо было, откуда взялись черные шрамы, уродовавшие лик луны, — и так же хорошо он знал, что Гассем сделался безжалостным тираном, свирепым и беспощадным, словно герои древних легенд.

Сейчас духи земель говорили с Гейлом, — голоса, которых не мог слышать никто, кроме него. Они предрекали, что наступит день, когда на широкой равнине, лежащей у берега моря, за западными горами, он, наконец, повстречается со своим молочным братом, и эта встреча станет роковой для них обоих.

Стоя на ступенях храма, король Гассем созерцал происходящее на рыночной площади. Справа от него пленники укладывали тела своих бывших врагов в полыхающий погребальный костер. На другом краю площади воины Гассема складывали награбленное добро. Там же толпились и оставшиеся в живых жители города. Заглушая треск пламени, слышался детский плач и отчаянные вопли женщин. Это зрелище услаждало взор и слух Гассема, а ноздри его возбужденно трепетали от пряного аромата смерти.

Король Гассем был хорош собой, с длинными густыми волосами цвета бронзы, что ниспадали на плечи, как принято у старших воинов племени шессинов. Однако, в отличие от них Гассем не накладывал краску на лицо, не носил украшений из перьев и меха. Сейчас на короле была лишь красная кожаная набедренная повязка, а на поясе перевязь с мечом. В этом простом наряде он выделялся среди любивших яркие цвета шессинов куда больше, чем в самом пышном одеянии.

— Возлюбленный супруг мой!

Гассем повернулся. К нему по ступеням храма спускалась королева Лерисса. Даже среди шессинов, которых повсюду в мире считали одним из красивейших племен, эта женщина выделялась своим очарованием. Прекрасно сознавая все свои достоинства, Лерисса умело подчеркивала их. К тому же она обожала драгоценные украшения и носила их в таком количестве, что под ними почти не было видно платья. Впрочем, королю были по душе столь вызывающие наряды супруги. Да и вызова тут никакого не было… На Островах не нашлось бы глупца, осмелившегося осуждать королеву.

Но сегодня наряд Лериссы превзошел самое себя. Она прикрыла груди золотыми чашечками, соединенными между собой толстой золотой цепью, — и когда супруг, не удержавшись, подергал за нее, Лерисса отступила, нахмурившись.

— На чем же они держатся? — с усмешкой поинтересовался Гассем.

— Это моя тайна. Перестань. Ты причиняешь мне боль!

Гассем опустил руку.

— Не желаешь ли посмотреть нашу добычу?

Оруженосец, что стоял парой ступенек ниже, протянул повелителю его копье, — восхитительное оружие, выкованное из стали, добытой в одном из победоносных королевских походов.

Именно это копье было символом власти Гассема и подчеркивало его превосходство над прочими смертными. Оруженосец с большим черным щитом в руках последовал за королем, которого остальные воины приветствовали истошными воплями.

Сами шессины были слишком большими гордецами, чтобы кланяться даже королю, однако уроженцы иных племен благоговейно опустились на колени и на разных наречиях затянули победные песнопения. Отточенное бронзовое оружие воинов грозно сверкало под лучами солнца.

Король с королевой осмотрели захваченные клинки, одеяния, богатую утварь. На площади грудой были свалены самые разные вещи, от драгоценных украшений до тончайших стеклянных безделушек и тюков окрашенной шерсти.

— Как богаты жители материка! — воскликнула Лерисса. — Здесь так много всего… Тебе придется захватить еще пару больших кораблей, чтобы мы могли переправить на Острова нашу добычу.

— Мы не станем ничего никуда отправлять, — возразил король.

Супруга смерила его пристальным взором.

— Что ты имеешь в виду?

— Пора нам обосноваться на материке. Мне понравился этот город, и здесь удачно расположенная гавань. Скажи, госпожа моя, не желаешь ли ты поселиться здесь, во дворце? Тогда нам не пришлось бы в конце каждого мореходного сезона вновь отправляться восвояси и пересылать туда добычу.

С торжествующей улыбкой Лерисса бросилась в объятия супруга.

— Как я счастлива! Сбылась моя мечта! Когда же мы начнем строить дворец?

— Когда пожелаешь. Я собираюсь отправиться на юг месяца на два. Ты же тем временем отбери нужных мастеров и пусть берутся за работу. Теперь это наши рабы. Кстати, как называется этот город?

— Флория. Похоже, его назвали так в честь богини цветов.

Гассем пренебрежительно ухмыльнулся.

— Боги и богини! Как могут глупцы верить в эту нелепость? Мы смогли завоевать их земли и обратить людей в рабство… Какое еще доказательство немощи богов можно им предоставить?

У самих шессинов никаких богов не было, — а только духи, вредоносные или полезные. Впрочем, сам Гассем не верил даже и в духов.

— Мы наречем город по-новому. Дадим ему достойное столицы имя и выстроим наш дворец вот здесь. — Лерисса указала на холм позади рыночной площади, где возвышалось несколько зданий. — Там обитал их правитель. Говорят, он трусливо сбежал, едва лишь завидев наши корабли.

— Отлично, — кивнул Гассем. — Можешь выбрать себе рабов из них… — рукой он указал на людей, выстроенных на другом конце площади. — Я пока взгляну на пленных воинов. Возможно, кого-то из них я сочту достойным вступить в мое войско.

— На твоем месте я не слишком бы на это рассчитывала, — предупредила королева. — На Островах ты мог привлечь на свою сторону тысячи великолепных воинов после того, как силой подчинил себе их племена. Но здесь солдаты служат своим владыкам не из любви к битвам, а лишь из страха перед командирами. Впрочем, чтобы завоевать материк, полагаю, тебе придется использовать и таких воинов.

Обняв жену за шею, Гассем запустил руки ей в волосы. Пышные пряди Лериссы были такими светлыми, что под ярким солнцем казались почти белыми.

— Ты совершенно права, моя возлюбленная. Теперь все эти люди — мои рабы, и я откажусь лишь от тех, кто ни на что не годен.

Пока король направился к пленным солдатам, Лерисса занялась отбором рабов. Ей было приятно, что Гассем прислушался к ее словам. Несмотря на всю хитрость и расчетливость, порой в душе ее супруга брала верх природная дикость, что толкало его на жестокие, бессмысленные деяния.

Поначалу пленных раздели, чтобы убедиться в отсутствии у них увечий или каких-либо физических недостатков. Лериссе было любопытно наблюдать за их поведением. Иные плакали и тряслись от страха, другие были настолько ошарашены, что никак не реагировали на происходящее, третьи казались невозмутимыми и отрешенными.