Джон Робертс - Черные щиты

Женщины первыми приблизились к помосту. Впервые за все эти годы Гейл смог увидеть Гассема в деле. Король островитян находился в своей стихии. Более всего на свете он любил надзирать за тысячами людей, покорными его приказам.

Гейл обернулся к Шаззад и негромко велел:

— Затеряйся в толпе или найди где-нибудь поблизости укрытие и спрячься там. Армия твоего отца займет город с первыми лучами солнца. Ступай!

Принцесса без единого слова шагнула в сторону и исчезла среди людской суеты.

Узкая лесенка вела на помост, и Гейл подтолкнул туда заложниц, улавливая боковым зрением, что ворота порта начали закрываться. Гассем, почувствовав за спиной движение, обернулся.

— А, моя королева… Я ждал, когда же ты наконец придешь. Не правда ли, это… — Он вознамерился широким жестом указать на происходящее в гавани, но вдруг осекся, нахмурившись. — Нет! Не может быть…

Теперь обернулись и прочие шессины, стоявшие на помосте.

— Да, это я, Гассем, — сказал Гейл. — Неужели у тебя не найдется добрых слов, чтобы поприветствовать своего молочного брата?

Он выступил вперед, придерживая копье в обычной, обманчиво небрежной манере шессинов. Владыка Равнинных Земель был насторожен и напряжен, словно ночной кот перед прыжком.

— Конечно, найдется, — процедил Гассем. — Я и так слишком долго это откладывал. — Он повернулся к своим людям. — Убейте его!

Но прежде чем те успели сделать хоть шаг, Гейл вскинул копье.

— Гассем! — выкрикнул он звучным голосом, перекрыв стоявший в порту шум. — По праву старшего воина шессинов, я вызываю тебя на поединок!

Вокруг, точно рябь по воде пруда, расходились волны тишины. Воины, толпившиеся на пристани, умолкли, осознав наконец, что на помосте разыгрывается необычная драма.

Гассем рассмеялся с нарочитым презрением.

— Ты опоздал, Гейл! У нас больше нет Говорящих с Духами и всех этих нелепых обычаев. Я уничтожил все это, и теперь закон — это только мое слово!

— Тогда народ, которым ты правишь, недостоин более носить имя шессинов! За всю нашу историю ни один шессинский воин не отказывался от вызова на поединок. Ты хочешь, чтобы тебя называли трусом? Поединок — обычай воинов, духи не имеют к этому никакого отношения.

Гассем огляделся по сторонам, и его взгляд уперся в непроницаемые лица соплеменников, казалось, утратившие свои очертания в предрассветной мгле.

— На материке — иные обычаи, Гейл. Кому, как не тебе, это знать! — Правитель Островов явно надеялся привлечь шессинов на свою сторону, но не преуспел в этом.

— Не увиливай, Гассем, — заявил король Равнинных Земель. — Ты всегда боялся столкнуться со мной лицом к лицу. Это я, а не ты, голыми руками убил длинношея, чтобы спасти женщину, которая теперь стала твоей королевой. А у тебя хоть раз хватало духу убить самому?! Сейчас перед тобой не король, а воин. Наберись же храбрости — и сражайся… если ты, конечно, способен на это!

С крепостных стен послышался страшный шум.

— Вы слышите? — воскликнул Гассем. — Враги ворвались в город! Так вот чего хочет этот изгой! Он пытается задержать нас, пока его проклятые союзники с материка не захлопнут ловушку!

Шессины обернулись к востоку, где серое небо окрасилось первыми красками рассвета. Шум стал громче, но пока, похоже, не приближался. Один из воинов подошел к Гассему — Гейл узнал в нем Люо.

— Противник пытается разбить ворота, но чтобы ворваться в город, им понадобится какое-то время. Прими вызов, Гассем. Ты — правитель шессинов, но даже король не может отказаться от поединка, не покрыв себя позором.

Лицо Гассема исказилось от звериной ярости. Лерисса с нежностью опустила руку на плечо мужа.

— Это нелепо, любимый, но ты должен согласиться, потому что нужно сохранить уважение шессинов. Убей этого наглеца, и больше никто на свете не посмеет бросить тебе вызов, убей его, Гассем, убей ради меня, если не ради себя самого!

Гассем понял, что у него не осталось иного выхода.

— Прекрасно! — заявил он громко, силясь вернуть утраченное самообладание. — Я проявил непростительное великодушие, отказавшись убить этого глупца, когда мы были еще мальчишками. Теперь я должен исправить свою ошибку. — Он огляделся по сторонам. — Продолжайте погрузку! Увидеть, как я убью этого презренного изгоя, можно с борта корабля! Королю шессинов не пристало опускаться до подобной глупости, но если мой народ этого желает — я вынужден уступить.

На помосте остались лишь два короля, Лерисса и Денияз. У Гассема кроме копья был короткий меч, тогда как Гейл не успел забрать у Шаззад свой кинжал. Он надеялся, что принцессе удалось надежно спрятаться. За спиной Гассема он видел, как из гавани выходят корабли. Звезды на небосводе быстро тускнели, а шум у стен города доносился все громче. Соперники осторожно кружили в центре помоста, не спуская друг с друга напряженных взглядов.

Но вот наконец Гассем бросился вперед, целя копьем в правый бок Гейла. Тот легко отступил в сторону и, отбив удар клинка, нанес короткий укол в лицо противника, тотчас обратив его в быстрый режущий удар, направленный к запястью короля островитян. Тот отбил его, круговым движением отбросив копье Гейла. Обмен ударами занял считанные мгновения, лязг сшибшихся клинков был отчетливо слышен в притихшей гавани, где единственным звуком, нарушавшим тишину, стал теперь скрип корабельных снастей.

Гейл сразу понял, что противник уступает ему в ловкости и быстроте, но его стальное копье было легче бронзового, и это уравнивало силы. К тому же, сталь была крепче бронзы. Он видел подобное оружие в действии и знал, что сильный удар стального клинка способен перерубить острие его копья. Он нанес Гассему серию колющих ударов, часть из которых была призвана отвлечь его внимание. Тесня соперника к краю помоста, Гейл попытался закончить схватку быстрым выпадом, но Гассем успел увернуться и, метнувшись противнику за спину, нанес опасный удар. И все же он промахнулся: клинок лишь скользнул по ребрам короля Равнин.

— Первая кровь за мной, братец! — прохрипел Гассем.

— В счет идет лишь последняя кровь! — отрезал Гейл.

В это время года светало быстро. Теперь уже отчетливо был слышен гул приближающейся армии невванцев.

— Убей его, мой господин! — закричала Лерисса. — У нас мало времени!

С истошным воплем Гассем бросился вперед, размахивая копьем, как длинным мечом. Гейл знал, что защита острием может оказаться для него роковой: сталь перерубит бронзу. Нырнув в сторону, он перехватил свое копье и, ухватив врага за лодыжку, сбил того с ног. Гассем тяжело рухнул навзничь и выронил копье, глухо ударившееся о помост. Гейл молниеносно выпрямился и, отведя правую руку назад, нацелил острие в сердце Гассема.