Руслан Рюмин - Заветное желание

Когда дела были улажены, Аргаррон вернулся к себе и узрел на своей кровати Офелию, призывно на него смотрящую. После ее воздушного поцелуя Аргаррону захотелось взвыть, но он сдержался.

— Может, потом? — спросил он. — Я вымотался, как не знаю кто.

Офелия, как обычно, когда ее что-то не устраивало, надула губки и укоризненно посмотрела на могучего архидемона.

— Может, Асмургаррона позовем? — спросила она, улыбнувшись. — Втроем веселее будет.

— Зови. — Архидемон взмахнул рукой. — Устроим старую добрую оргию на троих.

— Я здесь уже, — сказал Асмургаррон, висящий на потолке, обвив хвостом какую-то балку. — Но, прежде чем наша общая любовь увлечет нас своими ласками, надо кое-что обсудить.

— Я весь внимание. — Аргаррон сбросил с себя латы и сел на кровать. Офелия довольно пискнула и сползла на пол перед Аргарроном, завладев его плотью.

— Ты собираешься снова стать богом-претендентом. — Асмургаррон свалился на пол и подошел к кровати. — А что получу я, в случае если ты приобретешь власть?

— Ах вот оно что… — Аргаррон старался выглядеть невозмутимым, но стараниями суккуба это было очень и очень трудно. — Прейскурант. — Он сделал паузу. — Хорошо, подойдем с другой стороны. Что бы ты сам хотел?

На морде, жутко сочетавшей в себе черты гуманоида и насекомого, отобразилось что-то вроде усмешки.

— Ее, — сказал демон, протянув руку и положив ее на голову занятой Офелии.

Аргаррону потребовалось двойное усилие, чтобы сохранить внешнее спокойствие: во-первых, ему не давали покоя язык, губы и зубки Офелии, а во-вторых, от гнева на Асмургаррона у него перехватило горло.

Он совладал с собой и расслабил мышцы гортани, после чего переспросил, надеясь на то, что ослышался:

— Ее? Офелию?

— Именно. — Руки демона алчно прошлись вдоль тела суккуба. — Согласись, ей со мной лучше, чем с тобой, хоть ты и могущественнее меня.

— Ах ты!.. — выдохнул Аргаррон. — Да я…

— Ну, не хочешь — как хочешь. — Асмургаррон немного отполз, но хвост с ядовитым жалом на конце поигрывал с телом демонессы, поглаживая то талию, то бок, заходя на грудь. — Только тогда не советую поворачиваться ко мне спиной, Аргаррон.

Архидемон задумался, потом протянул руку вниз и приподнял лицо Офелии, держа его за подбородок.

— А что ты сама скажешь? — спросил он.

Офелия отпустила плоть Аргаррона и подняла взгляд.

— Ты спрашиваешь моего мнения? Но почему? Ты же вызвал меня…

Аргаррон молча смотрел на нее, ожидая ответа.

Демонесса задумалась. Для планов Аргаррона было бы лучше, чтобы Асмургаррон стал преданным, а значит, она должна быть обещана именно этому демону. Но Аргаррон, став богом-претендентом, может в таком случае отнестись к ней самой, как к простому инструменту и покинуть ее на этом плане бытия, а то и вернуть в преисподнюю.

— А я не буду выбирать, — сказала суккуб. — Мне кого-то одного из вас будет мало в любом случае. Аргаррон мне больше нравится внешне, а секс с тобой, Асмур, несет в себе массу экзотики, учитывая твои формы во всех местах: — Она игриво подмигнула сначала одному, потом второму. — А теперь не начнем ли мы?

— Действительно, — сказал Аргаррон, потом повернулся к Асмургаррону. — Как ты думаешь, неужели на нас обоих не хватит добычи, когда этот мир будет лежать у наших ног? Кроме того, ни один из нас и вправду не способен удовлетворить нашу общую любовь самостоятельно.

— Поглядим. — Демон снова подошел поближе и тоже прижался телом к демонессе. — Хорошо, обсудим потом, когда будет более ясное будущее.

Тем, кто имел несчастье поселиться в соседних с Аргарроном покоях, всю ночь мешали спать рыки демонов и похотливое визжание суккуба. Судя по треску, который раздался уже ближе к рассвету, эта троица в порыве страсти сломала кровать…

Ростислав взялся за тренировки с новой силой. Благодаря Мирласу теперь не приходилось заучивать магию или боевые ухватки долго. Лотофаг так ловко стимулировал нужные зоны мозга Ростислава, что тот прочно запоминал любую информацию или приемы где-то на десятом разе. Таким образом, за неделю Избранник выучивался тому, на что раньше уходили бы месяцы. Правда, был и побочный эффект: без Мирласа, когда Ростислав искал уединения или общества Лии, у него в голове происходил некоторый сумбур, кое-какие данные забывались. Но, как объяснил Мирлас, это явление было временным. Стоило, скажем, полдня посвятить перебиранию в уме выученного, как всё раскладывалось по полочкам само собой.

День шел за днем, а Аргаррон не проявлял себя. Границы владений Света патрулировали лучшие флоты шуолов, поддерживаемые квострами, но никакой враг не посягал ни на Алашом, ни на Радужный Город. Заклинания наблюдения и посылаемые в тыл к противнику сильфы свидетельствовали об одном и том же: гарры вроде бы налаживают жизнь на Горнагаре и бывших Островах Братства Молота, восстанавливают города и заводы, заново строят укрепления, травят партизан в катакомбах, на земли карликов переселяются гроски, гарры и в меньшем количестве шакмары. Однако последних, надо сказать, постепенно становилось всё больше, ведь служба у Аргаррона сулила надел плодородной земли, хороший климат и достаток — всё то, чего в Шакмарии было слишком мало. ШаТор, увы, не мог предложить ничего, кроме жизни в изоляции и защиты родной земли, которая представляла собой кусок безжизненных скал и песка.

Аргаррон не вылезал из своей крепости, построенной на месте столицы карликов, и его помощники тоже. Вся администрация завязалась на этот оплот Тьмы, но там не собирались армии и флот, не творилась могучая магия и не поднимались орды демонов и мертвецов. Вообще происходящее смахивало на обычное становление государства, если бы только не была известна конечная цель Аргаррона: возведение самого себя в ранг бога-претендента.

— Если бы я не знал Аргаррона, я бы предположил, что он взялся за ум и налаживает мирную жизнь, — сказал по этому поводу Архимаг Лоарин, и все с ним согласились. Избранник же был словно окрылен, причем не только в прямом смысле. И дело заключалось не в его успехах, вернее, не только в них. Он чувствовал себя прекрасно, когда возвращался с тренировок к себе, где его почти всегда ждала Лия, окружавшая юношу своей любовью. Она далеко не всегда была доступна, отговариваясь магическими и религиозными делами, не допускающими близости на какой-то конкретный период. Ростислав в таких случаях не настаивал, хотя иногда и сожалел, что дальше поцелуев на ночь дело не доходило.

Избранник нередко улетал из Радужного Города, становясь на Небесную Тропу. Он долетал почти до самой границы, бывал в городах и на полях острова Алашом, вселяя своим видом надежду в народ шуолов и разгоняя гнетущую атмосферу, порожденную ожиданием нападения со стороны архидемона. Ростиславу не очень нравилось всеобщее внимание, но он и без подсказки магов Радужного прекрасно понимал, насколько важно поддерживать дух народа и армии. Благо перемещение по Небесной Тропе происходило настолько быстро, что Избранник успевал за пару часов пролететь над десятком наиболее густозаселенных мест, сверкая парадными доспехами в свете солнца над городами и крепостями.