Наталья Рыбкина - И прольется свет

…Вот он, маленький тролльчик, прячется за маминой спиной от брата, тот строит зверские рожи и рычит. Волосатая рука отца вытаскивает его из укрытия, гулкий голос повторяет на ухо: «Слабак, слабак, если будешь продолжать трусить пойдешь на корм своему брату». Слип делает страшные глаза и облизывается. На маленького тролльчонка накатывает волна страха.

…Молодые тролли бросаются друг на друга, когти вспарывают волосатую кожу, зубы вгрызаются в чужую плоть. Особенно ожесточенно дерутся два брата, вырванные с корнем волосы летят клочьями, кровь смешивается с потом. Ноги младшего брата подкашиваются, он падает на утрамбованную землю, на его грудь наковальней становится нога старшего брата. Окровавленные губы раздвигаются в усмешке, хриплый голос шепчет: «Слабак.»

…Прекрасная девушка торопится на свидание к любимому, к троллю. Ее живот слегка округлился, она ждет ребенка. Внезапно с густых веток деревьев спрыгивает тролль, не ее возлюбленный, злобный оскал искажает и без того уродливое лицо, из пасти брызжет слюна. «Я так и знал, что мой братец свяжется с каким-нибудь непотребством и заделает полукровку. Ты ведь беременна, не правда ли? Я не допущу позора нашего рода, я уничтожу тебя. А своего хилого братца сожру самолично, до последнего кусочка». Он широко распахивает пасть полную острых зубов, девушка кричит, она в ужасе. Из-за деревьев выпрыгивает возлюбленный прекрасной девушки, он с рычанием бросается на противника. На своего старшего брата. Девушка убегает и кричит, кричит…

Тролль резко отбросил непрошеные воспоминания. Четко оформилась мысль, после спасения крылатой девчонки он найдет и убьет брата, слишком тесно им двоим на белом свете. Его дочь, единственная радость жизни, кровиночка, будет в безопасности, верный слуга о ней позаботится в случае гибели хозяина. Тролль с усилием отлепился от повлажневшей от его пота стены, на негнущихся ногах пошел к спальне дочери, Мердок уже должен был дать зелье.

Дверь оказалась распахнута настежь, тролль потихоньку вошел, Мердок сидел на кровати с балдахином, в грубых руках маленькой птичкой покоилась ручка дочери. Лина спала, слегка посапывая, ее огненные волосы разметались по подушке, красный костюм оттенял свежее, словно светящееся изнутри лицо. Отец долго стоял над спящей дочерью, глядя на нее с нежной любовью, стараясь впитать каждое мгновение, возможно, он видит ее в последний раз. Мердок отошел в сторону, не желая мешать хозяину и другу проститься со своим ребенком. Наконец тролль провел рукой по шелковистым волосам, поцеловал теплую щечку и, не проронив ни слова, вышел из комнаты. Мердок выполняя указания хозяина стал заворачивать спящую Лину в старенький ковер, его глаза наполнились слезами, потому что во взгляде Тлжа он прочел прощание.

Тролль уходил все дальше от дома в котором прожил много счастливых лет, его глаза потемнели и казались одинаково черными. Наскоро собранная котомка болталась за плечами, била по спине. В ней было мало вещей: старинный меч, парочка кинжалов пропитанных ядом да три склянки, вытащенные из тайника подвала. Он не видел, как во мраке одного из домов шевельнулась тень, не услышал зловещего скрежетания чужих зубов. Когда Тлж скрылся из вида из темноты показалась уродливая морда Слипа, хриплый голос произнес:

— Я все-таки нашел тебя, братец. Теперь тебе от меня не скрыться. Впрочем, стоит ли гнаться за тобой, высунув язык? Кажется, у тебя был ребенок, им и займусь пока. Если не ошибаюсь, то ты, братец, вышел из этого маленького чудненького дома.

Тролль игриво щелкнул зубами и осторожно переступая кривыми ногами пошел к дому.

Верзун вытянулся на постели. Пир окончен, скучнейшая обязанность перед нелюдьми выполнена. Все-таки надо изредка подчиняться правилам, особенно тем, что, были придуманы им самим. Тело охватило приятная нега, мышцы расслабились. Верзун с удовольствием потянулся, повернулся набок, поскреб спину ногтями. Приятно, от удовольствия он заурчал, словно большой кот. Верзун закрыл глаза. Сон не приходил…

…Он стоял в комнате со множеством зеркал. Повсюду было его отражение.

— Где я?

— Где я? Где я? — повторило эхо. Отражения в зеркалах закривлялись, строя

рожи. Незнакомый голос произнес:

— Ты в глубине своего подсознания.

Верзун задумался, его отражения откровенно зевнули. Откуда-то издалека донесся слабый крик:

— Не теряйся, хозяин. Во имя своего разума, будь решителен. Познай себя.

— Мы тоже не покинем тебя, хозяин. -донеслось многоголосье с другой стороны -Познай себя с лучшей стороны, во имя чувств.

Верзун подошел к первому зеркалу, отражение с готовностью раскинуло руки, словно для объятий. Потом его отражение уменьшилось, и Верзун увидел свое сотворение.

Он был камнем, простым серым гранитом: не думающим, не чувствующим, не двигающимся. Рядом лежали такие же камни, одни побольше, другие поменьше, но все одинаково серые и неподвижные. Над ними проплывали облака, рядом бежал ручей, изредка выбрасывающий на берег песок и глину. Потом явились ОНИ. Их тела светились солнечным светом, но руки были холодны. Это были Солнцеликие Боги — Великие Творцы Жизни. Камни равнодушно взирали на пришедших. Тогда ОНИ взяли в ладони гранит, подняли с земли, словно пушинку. Вдохнули в бездушный камень ЖИЗНЬ, дали душу, сердце. И камни снова посмотрели на Солнцеликих Богов, и их души забились в сердцах раненой птицей, застонали. Гранитные валуны заплакали от страха, словно малые дети. ОНИ сделали из камней тела по своему подобию, и камни обрели способность двигаться. И упали они на колени, и возопили о великой милости. ВЕРНИТЕ НАМ КАМЕННЫЙ ПОКОЙ. Но не вняли им Солнцеликие Боги, и назвали СВОИ творения Верзунами. Ибо в войне с Темноликими Богами потемнел и ожесточился ИХ свет. И пророчили Солнцеликие Боги своим созданиям судьбу воинов. Тогда стали недвижно Верзуны. ОНИ остались довольны и уменьшили боль творений. Облекли нежные сердца в гранитную оболочку, заточили душу. Потом наделили их жизнью вечной, дали великую силу магии и тела. Но пошел меж Солнцеликих Богов спор, не слишком ли сильны Творения? Снова потемнел ИХ свет. И тогда ОНИ оставили Верзунам одну смерть: глупую, бессмысленную и недостойную.

И взяли Солнцеликие Боги глину и сотворили еще существ по образу и подобию своему. Назвали их Людьми, и не было у Людей ни сердца, ни души. Стали люди биться друг с другом, не на жизнь, а на смерть. Бросил один Человек в Солнцеликого Бога палкой, и вспылил Бог. Разгневались ОНИ и стало света еще меньше. Тогда вложили ОНИ в Людей души и сердца, и не дали им никакой силы. Заплакали Люди, но отвернули Солнцеликие Боги от них свои лица. И стали Солнцеликие Боги на шаг ближе к Тьме.