Наталья Рыбкина - И прольется свет

— Кого призывать то будешь?

— Крылатую девушку Корделию и русалку Лину.

— Ползи в нору. Я само позабочусь, как их найти. У нас, деревьев, развитая сеть оповещения.

— Это как?

— Так один колдун сказал. Верзуном звали. Он деревья хорошо понимал. А означают эти слова, что мы много знаем, потому что делимся друг с другом увиденным и услышанным. Сейчас я ближайшим соседям вопрос задам, они своих соседей спросят. Через час, два будем знать, где твои девушки обитают.

— А как они узнают, где я?

— Не задавай глупых вопросов — не получишь глупых ответов.

— И все же?

— Профессиональная тайна.

Пробормотав что-то о зазнавшихся деревьях, Тхара спустилась вниз. В норке оказалось довольно уютно, в лесу приходилось ночевать и в менее уютных местах. И пения не слышно, и Члерки не видно. Устроившись поудобнее Тхара задремала.

Сосна приподняла ветви повыше и листьями прошелестела: «Корделия, Лина, я в беде. Иди за деревьями. Через пять дней будет поздно»

Сон укутал девушку-полузверя мягким покрывалом покоя, повел несопротивляющуюся Тхару в мир прошлого. Девушка не сопротивлялась, ей было тепло и спокойно. «Вспомни, вспомни», — ласково шептал сон на ушко. И она вспомнила. «Расскажи, расскажи», — не успокаивался сон. И она рассказала: «Оборотень все же нашел меня. Он застал врасплох. Я лечила лапку лисенка, попавшего в капкан, когда учуяла знакомый запах. Я вскочила, но было поздно, тварь набросилась на меня. Мне было больно, оборотень выкрутил мне руки, связал их веревками. Я попыталась отбиться ногами, но он применил запретный прием. Гаденыш укусил меня за мягкое место. Я больше не могла сопротивляться. Он рычал от ярости, пинал меня ногами, орал, брызгая слюной:

— Как ты посмела обмануть меня, оборотня! Глупый полузверь, ничтожный человек, страшилка для мужчин.

Последнее оскорбление больнее всего ударило по моему самолюбию. Я завыла, забилась, словно бесноватая. Я кричала, что красива, молода, а он слепой. Он смеялся, как он смеялся.

— Видишь этот шрам на руке? — его лицо оказалось от моего слишком близко, чтобы не попытаться укусить, но он щелкнул меня по носу.

— Его нанесла женщина. Это случилось много лет назад. Она была красива, по-настоящему красива. И так коварна. Ее звали Члерка. Она очаровала меня своим пением, своим полным станом, толстенькими ножками и могучими кулаками. А какой у Члерки был голос! Она дразнила меня, не подпуская к себе. Все время любовалась своим отражением в дурацком зеркале и пела. Темноликие Боги, как она пела.

— Шрам похоже от укуса, — осторожно заметила я. — Похоже у Члерки острые зубы. Даже я так не могу.

— А что ты можешь? Ты, ничтожество. Я сам себя укусил, чтобы избавиться от наваждения.

— Что ты со мной сделаешь?

— Хороший вопрос. Сегодня ночью я проведу ритуал Волка, дабы ты стала покорной и слепо подчиняющейся моей воле.

— Но для чего? Я не могу понять, почему ты меня преследуешь?

— Ритуалом Волка подчинить можно только полузверя. А вы, между прочим, вымирающий вид. Раз два и обчелся, таких как ты, днем с огнем не сыщешь. Когда станешь послушной мне во всем, я буду хорошо кормить тебя.

— У меня и так зверский аппетит, — я совсем потерялась, казалось, оборотень сошел с ума.

— Ты слишком худа. Я буду кормить тебя пирожными, вареньями, конфетами, колбасой, котлетами, перепелками, сыром, вареной бараниной…

У меня потекли слюнки от подобного великолепия, перечисление яств ласкало слух. Ты не поверишь, сон, но я едва не продалась за кусок колбасы. И вдруг, мне показалось, что я ослышалась.

— Оборотень, извини, конечно, но ты не мог бы повторить последнее предложение?

— А когда ты станешь толстой аппетитной, вроде Члерки, я съем тебя, — с готовностью повторил мне монстр.

Я была поражена в самое сердце, надежды разбиты, блюдо печеных перепелок уже кажется отвратительным. Но оставалось еще парочка невыясненных вопросов.

— Может отпустишь меня?

— Ни за что. Сегодня же поведу ритуал Волка.

— Расскажи, что представляет из себя этот ритуал.

Заговаривая зубы оборотню, я тянула время. Мой мозг лихорадочно искал выход из положения. Чтобы спастись, требовалось неординарное решение. Оборотень не отличался большим умом, я поняла это еще в городе, когда сидела в клетке. Он охотно поделился информацией.

— Ритуал Волка проводится ночью. Ровно в двенадцать часов надо поставить тебя на камень, облить кровью и ждать.

— Ждать, когда приползут муравьи, червяки всякие, — пытаясь разговорить мучителя, я несла несусветный бред.

— Нет, глупое создание, ожидать желтого волка с раскосыми глазами. Он укусит тебя, и ты навеки превратишься в безвольную куклу. Ну, не навеки, конечно. Только до того времени, как я тебя съем.

— Может не надо? Не люблю, когда меня кусают. Бр-р-р, — в голове не появилось ни единой идеи спасения, но надежда не умирала. А вдруг кому-то придет в голову спасти меня.

Я продолжала надеяться даже стоя на высоком камне, вся в крови и кишках. Оборотень решил, что когда я в таком виде, ни один волк меня не пропустит. Уже минуло двенадцать часов, час, два, но волк не приходил. Мой мучитель стал нервничать, притопывать и кричать на весь лес, что ему срывают ритуал. На вопли прибежал волчонок, сказал, что папа сегодня не придет. Волчонок был черным, с большими губами и серьгой в ухе. Он объяснил, что у папы сегодня набег на соседнюю деревню, который он никак не может пропустить. Там живет женщина во-о-т таких размеров, даже лап не хватит обхватить, которую он присмотрел на прошлой неделе. Оборотень посчитал набег уважительной причиной, но предупредил, что если волк не придет завтра, то он страшно обидится. Волчонок кивнул и убежал. Так я и не испытала на себе ритуала Волка.

Я помылась в лесном ручье. Потом мы сидели спинами к костру и смотрели на деревья. Животные не любят огня, а мы наполовину животные. Оборотень первый почуял присутствие постороннего, он глухо заворчал, обнажая клыки. Лицо вытянулось, лапы стали утончаться, он превращался в зверя. К моему великому удивлению не в волка, даже не в медведя. Передо мною стоял скунс, надо признать довольно большой скунс, с матерого волка. Он стал в стойку, задом к неведомому врагу, поднял хвост. Мне стало страшно. Когда-то я видела умерших от удушья людей, кожа позеленела и покрылась язвами, языки вывалились из безвольно распахнутых ртов, даже поедатели трупов брезговали прикоснуться к несчастным. Один мальчик, чудом выживший после бойни, рассказал, что на них напал большой скунс. Мальчик умер на моих руках.

С ужасом ждала я неприятного запаха, который разъедает кожу, оставляя на ней язвы, перекрывает путь воздуха в легкие, валит с ног. Я даже забыла о собственном освобождении. Как потом оказалось совсем напрасно. Сверху спустился прекрасный мужчина: тело атлета, лицо ангела, он пел. Солнцеликие Боги, как он пел. Очарованный скунс постепенно возвращал себе человеческий облик, а я…я перестала принадлежать себе. Мужчины завели неспешную беседу о зависимости звонкости голоса от секса. А я все теряла себя, вслушиваясь в его голос.