Шон Рассел - Собирающий облака

Говорят, художник Фудзими очищал душу постом и молитвой семь дней перед тем, как уединиться в этом зале с нетронутым камнем.

Ученики Фудзими собрались за дверями, пока учитель трудился. Звук ударов по камню разносился далеко в ночи, а когда стихал, ученики слышали, как учитель читает молитву на языке, которого никто из них не слыхал прежде. Ранним утром на двенадцатый день шум стих — ни молитвы, ни ударов… тишина. К полудню ученики решили, что старший из них постучит в дверь и позовет учителя. Так они и сделали трижды, но из-за двери не последовало ни звука. Они ждали.

К закату они решили выбить двери. Это удалось с трудом. Двери рухнули, и заходящее солнце осветило трон, который сиял, словно изнутри лился его собственный свет. Дракон пролетал над троном, и был он до того реален, что казалось, превратился в камень прямо в полете.

Ученики застыли в благоговейном трепете, да так и простояли, пока закатный свет совсем не угас. Тогда, вспомнив, зачем пришли, они зажгли фонарики и стали обыскивать зал. Учителя нигде не было. Все двери были заперты снаружи, а Фудзими исчез, чтобы уже никогда никто не увидел его снова.

Некоторые говорили, что боги забрали его к себе. Другие считали, что скульптора убила Великая Дракониха за то, что он похитил ее душу и заключил ее в камень.

Когда закончилась церемония и Император с чиновниками удалились, Тадамото поднялся и преспокойно направился в свои апартаменты. В тишине он достал из запертого ящика письмо и держал его в нерешительности, словно оно могло причинить боль. С осторожностью Тадамото развернул листок с написанным стихотворением — начертанное его рукой выглядело более элегантно, чем рукой брата.

Тадамото подошел к окну и открыл бамбуковую штору, чтобы впустить серый зимний свет, едва пробивавшийся сквозь тучи.

Мой дорогой брат.

Мне тяжело писать это письмо, но не только из-за нашего последнего неприятного разговора при расставании, о чем я крайне сожалею, но еще и потому, что я прибыл в Сэй, чтобы узнать и понять кое-что, о чем ни ты, ни я даже не подозревали. Не знаю, как убедить тебя в правдивости моих слов, но я должен суметь все объяснить, Тадамото-сум. Клянусь отцом и матерью, что каждое написанное здесь мною слово — правда. Судьба Ва зависит теперь от твоего умения распознать истину. Сейчас представился тот редкий случай, когда очень многое зависит от интуиции одного-единственного человека.

Вне всякого сомнения, у границ Сэй огромная армия варваров ждет весны, чтобы напасть. Сей факт полностью опровергает распространенное мнение о том, что варварское войско невелико. Это не так. Сэй падет за считанные дни.

Вождь варваров, который собрал племена и поведет их через границу, — значительная персона. Он прекрасно осведомлен о ситуации в Сэй и о дворцовых интригах. Уверен, ты понимаешь, что Император не пошлет войска на помощь Сёнто. И вождь варваров хорошо это понимает.

Варвары не остановятся, вторгшись в Сэй. У них достаточно сил, чтобы напасть на Ва. Если мы сейчас начнем собирать армию, то, возможно, нам удастся приостановить варваров в провинциях Ица и Шиба. Если Сына Неба не удастся убедить в необходимости этого, вождь варваров займет Трон Дракона, и это будет еще наименьшее зло из всех в таком поражении.

Мне трудно находиться здесь, на севере, осознавая свою роль в этом деле. Если мужчины Сэй поймут, к каким разрушениям приведет междоусобица, меня не оставят в живых. Но мужчины Сэй не хотят понять, что враг у границы. Они настолько самонадеянны, что не желают слушать господина Сёнто Мотору. Да и ты, вероятно, считаешь, что Дом Сёнто никогда ничем не жертвовал ради спасения Империи от варваров.

Император будет думать, что я принял сторону Сёнто, но нужно найти способ убедить его в моей преданности Империи. Кроме того, ты должен находиться рядом с Императором, а иначе при дворе не останется ни одного здравомыслящего человека. Тадамото-сум, я поручаю тебе дело чрезвычайной важности. Я и сам не до конца понимаю, как выйти из сложившейся ситуации. Но будущее Империи сейчас зависит от тебя. Все, на что мы теперь можем рассчитывать на севере, — это замедлить продвижение варваров, потому что здесь недостаточно мужчин.

Твой покорный слуга,

Катта.

Письмо выскользнуло из рук Тадамото. Невероятно! Если то, что написал Катта, правда, тогда Империя под ударом. Тадамото знал Аканцу Второго так же хорошо, как и любой другой, и ни секунды не верил в то, что Императора можно убедить в верности Катты. Да еще эта дочь Фанисан Сёнто, проклятие какое-то.

Тадамото поднял письмо, прочитал несколько строк, и снова листок упал на пол. Он покачал головой. Да, Катта знал, как убедить. Это он всегда умел. Тадамото никогда не слышал, чтобы брат клялся памятью родителей, как бы тяжело ни было. Однако Катта знал, что такая клятва сильно воздействовала бы на брата. Но правда ли все написанное?

Тадамото подошел к окну и выглянул, окунувшись в прохладный туман. Разве это не в духе Катты: попасть в невероятную ситуацию и предоставить Тадамото вытаскивать его! О Ботахара, спаси его и всех нас! Он невозможный человек. Но правда ли все это? А если так и есть, а он, Тадамото, не поверит, тогда он же, Тадамото, будет отчасти виновен в бедствии, что обрушится на Империю, — ведь он не поверил собственному брату.

Он прислонился головой к прохладной деревянной раме.

Катта, Катта, Катта. Почему ты всегда требуешь так много от меня? Как я могу быть преданным и тебе, и долгу, который поклялся исполнять?

Донесся звук гонга. Значит, меняется караул. Нужно подготовиться к аудиенции с Императором. Пока Тадамото собирался, в мыслях всплыл образ Оссы. Осса в объятиях Императора. Они оба сейчас очень рискуют, Осса, конечно, права. В голове Тадамото звучал один и тот же вопрос: «Да что он за человек, если продолжает быть советником Императора? Дает советы ему, успокаивает его, зная, что тот обращается с его любимой, как с уличной девкой. Что он сам такое?»

Тадамото никогда не надевал доспехи, даже самые легкие, когда направлялся к Императору. Он считал это смешным и неуместным, и то, что Катта, наоборот, в таких случаях носил доспехи, несколько беспокоило Тадамото, даже, точнее сказать, приводило в смятение. Тадамото надел черную форму, на которой была только эмблема с драконом и знаки отличия.

А Яку просто с ума сходил по знакам, отличающим положение и расположение. Как жаль! Могут ли чиновники третьего эшелона носить золотые ножны? Могут чиновники являться в островерхих шапках в министерство церемоний?

Для Тадамото было очевидно, что досточтимые чиновники, призванные управлять Империей Ва, куда больше озабочены дворцовой иерархией, чем, собственно, управлением страной.