Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым

Собирался ли Штырь на самом деле исполнить свою угрозу, или же просто выражал так свое негодование — выяснить не удалось: на площади что-то грянуло, засверкало, песчаное облако накрыло склеп, заставив нас припасть к полу. И вдруг, заглушая грохот, сверху полилась странная, звенящая песня-мелодия. Она была и музыкой, и песней, и гимном, и молитвой, и вообще чем угодно, в зависимости от состояния души:

Чудесная песня звучала снова и снова, и в такт ей пульсировали световые вспышки, озарявшие мрачное небо над мертвым городом. Видимо, храмовники все же были живы и теперь приняли на себя всю силу удара восставшего некрополя. В третий раз задрожала земля, отчего под нами опасно затрещал пол, за стенкой что-то обвалилось с протяжным гулом, а у ближайшей гробницы отвалилась стена, и оттуда хлынула толпа мертвецов.

Конечно, рано или поздно мы все на кладбище окажемся, но помирать все же лучше в другом месте. Мы похватали свои котомки и выползли наверх по обвалившимся бревнам наката. Оказалось, очень вовремя — не успели мы отойти и нескольких шагов, как вторая половина перекрытия склепа обрушилась вниз, проламывая пол и сметая стены.

Выбравшись из пыльной ямы по обломкам стены, мы поднялись на террасу стоявшей рядом усыпальницы и оттуда воочию увидели ужасную и грандиозную картину происходящего в некрополе.

Эта картина была достойна называться Концом Света. Заполонив улицы мертвого города, к его центру рвались полчища пескоскелетов. Под ногами у них бесновалось живое песчаное море, над их головами проносились мерцающие искры и огненные шары, а в небе над некрополем свирепствовала песчаная пурга и закручивались черные воронки смерчей, искрящиеся разрядами молний.

И все это валом обрушивалось на центральную площадь — туда, где в мрачно-песчаной круговерти еще мелькали белые одежды и блистали стремительные клинки. Восемь рыцарей Храма окружали Регисту, стоявшую прямо на могильной плите черной гробницы и устремившую сверкающую дугу в небо. Это ее лунный меч исполнял пронзительную и чарующую песнь — он звенел и дрожал от напряжения, он вспомнил древнего противника, против которого был выкован. Пульсирующие волны белого света срывались с Серебристой Луны. Попадая в такой световой всплеск, скелетные орды превращались в пыль, а жалкая доисторическая магия мертвых колдунов рассеивалась, как дым на ветру.

Но главный враг скрывался там, под плитой. Тяжелый черный монолит дрожал и трясся, а по сознанию шипастой плетью хлестал тягучий призывный стон: «О-осво-обо-оди-ите-е…» Несколько раз Региста пыталась нанести удар прямо в плиту, но серебристый меч, режущий обычный камень, как масло, бессильно отскакивал — настолько крепка была незримая броня, защищавшая проклятую могилу.

Несмотря на выкашивающие их ряды светоносные удары, большая часть оживших мертвецов все же успевала добраться до кольца храмовников, однако их мечи были тоже отнюдь не просто кусками железа. В священное оружие была вложена частица силы Храма — от каждого удара по три-четыре костяка разлетались на кусочки.

Но враг давил количеством. Все выше громоздилась куча поверженных костяков вокруг доблестных рыцарей, все реже взлетали клинки — рыцари Храма, несмотря на их феноменальные способности, все же не были выкованы из железа. Свет, срывавшийся с лунного клинка Регисты, также потускнел и стал более прерывистым — видимо, и небесная поддержка леди командора тоже не была бесконечной.

Нас восставшая из могил армия поначалу игнорировала, не считая достойной целью. Однако когда мы опрометчиво попытались спуститься вниз и оказать посильную помощь выдыхающимся храмовникам, какой-то хилый костячок в красных штанах, восседавший на руинах соседней усыпальницы и с сомнительным успехом исполнявший роль воеводы мертвого войска, оживленно запрыгал и замахал руками в нашу сторону. Тотчас с полсотни ближайших пескоскелетов рванулись на крыльцо освоенной нами гробницы и заставили нас поспешно ретироваться на ее крышу, благо скелетоиды были схожи с живыми людьми в том, что по стенам они лазать не умели.

А что мы могли сделать? Обычные мечи эту нежить не брали, а некромантов, способных одним взмахом руки уложить беспокойных мертвецов, или боевых магов, способных другим взмахом руки уложить вообще всех, кто еще не лежит, — в наших рядах отчего-то не оказалось. Да о чем тут было спорить? Спустись мы сейчас вниз, и мертвые толпы попросту втоптали бы нас в песок по макушку.

Поэтому мы, сжав зубы, сидели на карнизе гробницы и смотрели, как из последних сил сражаются наши воины. А храмовники уже стояли на дне воронки из песка и костей, с краев которой пескоскелеты прыгали им прямо на головы. Натиск начал ослабевать — в рядах наступающих мертвецов появились просветы. Но теперь враг бросил в бой свои лучшие войска — мертвых воинов. Какое-то время храмовники еще держались, но вот малорослый покойник в ржавой дырявой кольчуге поднырнул под меч одного из рыцарей и ударил его кривым ножом в забрало. В следующую секунду череп в крылатой каске разлетелся вдребезги, а тот, кто отвлекся, чтобы отомстить за гибель товарища, был подцеплен крюком за ногу, упал и исчез под грудой костяков. Остальные продержались недолго…

Ни один пескоскелет не посмел ступить на черную плиту, Не обращая никакого внимания на вступившую в неравный бой Регисту, разметывавшую десятки остовов одним ударом, множество мертвых рук уперлись в могильный камень и под торжествующий вой обитателя проклятого упокоища со скрежетом стали сдвигать надгробие. Сейчас это вырвется на свободу, и тогда…