Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым

Добрый, милый дедушка, из тебя получился бы отличный сказочник, да только не в ту школу тебя мама отвела… Ладно, вводим в игру козырную карту.

— Теперь забудьте про все, о чем я дотоле вас спрашивал, стряхните паутину со всех уголков сознания и сосредоточьтесь на одном слове, самом главном. Это слово — моя судьба. Это слово — «ЛУСА».

«Смотритель судьбы» нахмурился, посерьезнел, по его лицу было видно, что мозг, годами работавший вполсилы, заработал на полную катушку и начал раскручивать спирали памяти, уходящие вспять на десятилетия. Так продолжалось минут десять, чувствовалось, с каким трудом ему приходится пробивать монолит времени. Наконец он опустил глаза и скорбно вздохнул, пожав плечами:

— Ничего… Я чувствую, оно взаправду важно и где-то близко. Кажется, вот-вот ухватишь, но не дается, ускользает. Простите, я больше не могу быть вам полезным — мигрень навалилась… Извините…

Старый маг обхватил голову руками и замер, лицо приобрело страдальческий вид. Фальшивый огонь потух, вокруг сразу стало темно и неуютно. Я вдруг понял: он действительно старался сделать для меня все, что было в его силах. Одинокий всеми забытый старик коротает дни в своем грязном чулане в иные дни даже без корки хлеба, память — это все, что у него осталось, и общение с людьми для него теперь так важно. Я оставил на столе еще марок двадцать — ему надолго хватит. Уходя, я еще раз взглянул на старого мага — превозмогая боль, он улыбнулся мне, а из его глаз текли слезы радости.

Все то, что было поименовано «барахлом», немедленно отправилось в ближайшую канаву. Подведем неутешительные итоги дня: я по-прежнему далек от разгадки. Уж если сам «смотритель судьбы» расписался в неведении, то куда теперь мне податься в поисках истины? Где бы найти такую библиотеку, в которой есть ответы на все мои вопросы?

Библиотека… Да, это именно то, что мне нужно. То, что не помнят люди, терпеливо хранят рукописи. У меня был еще один шанс, правда, очень уж ненадежный. Мысленно я вновь вернулся к событиям четырнадцатилетней давности. Тогда, во время военного отступления, рядом с госпитальным обозом какое-то время шла колонна с тяжело груженными телегами, в которых находились имперские архивы. Потом они завязли в хляби и отстали, а в Эштру прибыли уже после заключения мира, бок о бок с войсками данийской Коалиции. Новой власти они не пригодились, имперцев к тому времени уже и след простыл, поэтому архивы так и остались где-то в городе, никому не нужные. Что-то с ними теперь сталось — может, сгнили в сырых подвалах, или мыши сгрызли вкусный пергамент? А может, ими зимой печи растапливали? В любом случае я попробую узнать о судьбе архивов у представителей местной власти.

Вроде городок был небольшим, но чиновников в нем расплодилось — ой-ой… Вначале я предполагал, что за небольшую мзду любой из них просто укажет, где находится объект моих поисков. Ан нет! Во-первых, каждого второго я попросту не нашел: кто-то в запое, кто-то ушел пожрать, да так и не вернулся, кто-то вообще уехал из города «навестить больную бабушку».

Во-вторых, каждый из тех чинуш, кого мне все же удалось вьщепить, видел перед собой лишь маленький кусочек своих непосредственных обязанностей, как-то: ремонт мостовых, стрижка газонов, сушка белья в положенных местах, контроль за кошачьей рождаемостью в городе (да-да, не смейтесь!) и тому подобное. Наиболее продвинутые догадывались отправить меня в городской циркулярий, прямо-таки ломившийся от документов, но все они так или иначе относились к муниципальному хозяйству. Один облеченный должностью умник в огромных очках с толстыми линзами, являвшийся ответственным за книготорговлю, ничтоже сумняшеся послал меня в городскую библиотеку, и только спустя два часа рысканья по городу я выяснил, что таковой в Эштре отродясь не было. Только под вечер я приплелся в гостиницу и рухнул в постель без сил, как есть одетый.

Второй день также закончился ничем — уже становилось ясно, что одними своими усилиями мне следствие с места не сдвинуть. Поэтому со следующего утра я привлек к поискам все доступные «трудовые резервы». Задачка разрешилась просто — Таниус вышел в трапезный зал таверны во время завтрака и громогласно заявил, что заплатит сто золотых тому, кто укажет местонахождение пропавшего имперского архива. Какая тут началась суета! Весь присутствующий народ гурьбой сорвался к дверям, яростно расталкивая друг друга локтями и затаптывая упавших конкурентов.

Мы же остались спокойно завтракать и дожидаться результатов. Где-то часа через три в таверну докатилась обратная волна — взбудораженные люди начали заскакивать с улицы и настойчиво выяснять, не водятся ли здесь «импеськи хорькивы». Ответив отрицанием раз двадцать, наш хозяин не выдержал и двадцать первому, не говоря лишних слов, заехал в репу, после чего на дверях пониже вывески появилась надпись «Арьхивов здеся нету!».

И вновь нас выручил Трейсин. Во время обеда он влетел в зал чумазый и растрепанный, но безмерно радостный и заорал: «Нашел!!!» Остальные архивоискатели, умаявшиеся от бесплодных забегов и зашедшие передохнуть, перекусить, а заодно и узнать о ходе поисков, все как один, громко горестно вздохнули и наградили Трейсина такими испепеляющими взглядами, что, будь они хоть чуточку овеществлены, от счастливчика не осталось бы даже кучки углей.

Трейсин привел нас к маленькому храму в пригороде. Церквушка выглядела совершенно заброшенной: штукатурка со стен обвалилась, каменная кладка поросла мхом, а во дворе сухо шелестел прошлогодний репей высотой в человеческий рост.

— Ты, часом, не ошибся? — с сомнением поглядывая на заросли, произнес Штырь. — Туда, поди, лет сто никто не ходил.

— Мальчишки везде шныряют… — усмехнулся Трейсин. — Несколько местных сорванцов искали там тайники со златом и пошуровали в подвальных захоронах. Сокровищ они, конечно, не сыскали, но внизу они взломали множество окованных кладенцов, и усе они были до верху навалены древними писаниями. Вот я туточки и домыслил: то не что иное, как искомые архивы.

— А ты сам туда ходил? — поинтересовался я.

— Ну-у… Не ходил, боязно единому-то, Да ведь и мальчишек там что-то зело напужало. Они так улепетнули из храма, токмо пятки засверкали.

— Сейчас ты вроде бы не один, так что иди прокладывай дорогу, отрабатывай свою сотню, — напомнил Таниус.

Трейсин, слегка поколебавшись, надвинул шапку на глаза и ломанулся в репейник, оставляя за собой тропинку. Когда мы добрались до портика, наш «первопроходец» уже сидел на поросших мхом ступенях, сплошь облепленный колючками, смотрел на нас с укоризной и даже не пытался очистить одежду.

— Грешно над беднотой глумиться… — пробурчал он при виде наших расплывающихся улыбкой лиц. — Не пойду я дале…