Элизабет Хэйдон - Реквием по солнцу

— Возможно, дело в том, что мои солдаты не говорят на орланданском языке, — буркнул Акмед, обходя горы красной глины и зияющие в земле ямы. Он откинул в сторону полог шатра. — Пойдем.

Вскоре Акмед уже переговорил с яримскими солдатами, стоящими в кольце оцепления. До сих пор им разрешалось пропускать только своих офицеров, герцога, короля, королеву и болгов. Теперь к этому списку добавились еще и фургоны, везущие воду, но только в сопровождении охраны.

Акмед дал указания солдатам из внешнего кольца оцепления и вместе с адъютантом вернулся к внутреннему кольцу — здесь службу несли солдаты-болги.

— За час до смены через первую линию оцепления будут пропускать фургоны, везущие воду. Необходимо тщательно проверять каждую бочку, опуская в воду чистый меч, чтобы убедиться, что в ней никто не прячется. Затем отряд, доставивший воду, следует отвести к внешней линии оцепления. Если кто-нибудь попытается от вас ускользнуть или войти в шатер, остановите его. Постарайтесь не разбить ему голову. Впрочем, если он случайно упадет на землю, то кровь будет не слишком заметна.

Болги кивнули, и вскоре грохот бурения возобновился.

— Любого, кто нарушит линию оцепления, немедленно убейте и съешьте. Порядок действий можете выбрать сами, — громко произнес Акмед на орланданском, специально для жителей Ярима.

Когда колокола башни пробили полдень, шесть озабоченных женщин в белых годинах, жрицы племени шанойн, сопровождаемые стражей, доставили три большие бочки с водой. Стоящие в оцеплении болги неохотно расступились и позволили им пройти к шатрам. Женщины поставили бочки возле входа и быстро вернулись обратно.

Полог шатра приподнялся, и одна из женщин бросила быстрый взгляд через плечо, но увидела лишь разноцветные глаза одетого в черное короля фирболгов, за спиной которого высилась огромная машина, издающая ужасные звуки — казалось, там кричат проклятые души. Женщине почудилось, что она на миг заглянула в преисподнюю.

Жрица отвернулась и поспешила вслед за своими сестрами.

Ирман Карскрик и капитан его гвардии находились за прохладными мраморными стенами библиотеки. Отсюда они наблюдали за работами. Действие, разворачивающееся у них перед глазами, не отличалось разнообразием, лишь изредка кто-то выходил из огромных шатров или возвращался обратно. В течение трех дней болги не прекращали работ ни днем, ни ночью; один отряд приходил на смену другому с такой же точностью, с какой сменялась стража во дворце.

Стук в дверь заставил Карскрика вздрогнуть, но оказалось, что это всего лишь гофмейстер.

— Да?

Гофмейстер вошел и закрыл за собой двойные двери.

— Глава гильдии ремесленников прислал вам письмо, милорд.

— Что в нем говорится?

Карскрик боялся ответа, поскольку догадывался о его содержании.

— «С почтением и сожалением сообщаем, что среди нас нет человека, обладающего необходимым мастерством, который пожелал бы принять щедрое предложение короля болгов. Приносим наши извинения и лучшие пожелания».

— Какой сюрприз, — пробормотал Карскрик. — Ну и что мне теперь делать?

— Есть иной путь, иная возможность, милорд, — волнуясь, заговорил капитан гвардии.

— Какая возможность? Где? — резко спросил герцог.

— Гильдия Ворона на Рынке Воров.

— Ты с ума сошел? — взвился Карскрик. — Ты хочешь, чтобы я общался с ворами и убийцами да еще послал одного из них в Илорк?

Капитан пожал плечами:

— Отношения между вами и королем фирболгов не самые лучшие. Послать мастера, который к тому же окажется убийцей…

Рука Карскрика рубанула воздух, заставив капитана замолчать .

— Я не намерен закрывать глаза на убийство королей, в каких бы отношениях я с ними не состоял. Ты можешь себе представить, что сделает королева намерьенов, не говоря уже о короле, если они узнают, какими грязными делами я занимаюсь, а тем более если это повлечет смерть ее друзей — короля болгов или его сержанта? Она растопит мою плоть изнутри при помощи чудовищной музыкальной пытки или придумает что-нибудь еще хуже. Нет.

— Милорд, Гильдия Ворона состоит не только из воров и убийц. Напротив, они контролируют лучшие фабрики и мастерские, в которых работают стеклодувы, известные на весь Роланд. Если в Яриме и остались специалисты, готовые отправиться в Илорк, то искать их следует только…

— Нет! — твердо повторил Карскрик. — Я на это не пойду. Лучше принести королю извинения в надежде, что он меня поймет, чем даже подумать о том, чтобы открыть эту дверь, слышишь меня? Ты все понял?

— Да, милорд. Я лишь предложил.

— Это была плохая идея. — Карскрик тяжело оперся на подоконник, его вдруг охватила усталость. — И никому не рассказывай о нашем разговоре, капитан. Я бы очень не хотел, чтобы о нем узнала Эстен.

Он повернулся и посмотрел в глаза капитану гвардии, и тот молча кивнул, не отводя взгляда.

И Карскрик понял, что Эстен, несомненно, уже все знает.

Джерна'сид, Сорболд

«КАК ЛЕГКО СТАТЬ незаметным при свете дня», — подумал человек, стоявший в тени дома в маленьком переулке.

Он наблюдал за городскими нищими, тщетно пытающимися укрыться от полуденной жары и выпросить монетку или глоток воды у прохожих на центральных улицах столицы. Горожане, не обращавшие на них внимания, шли дальше, не прерывая беседы и даже не глядя на несчастных.

Словно нищие были настоящими невидимками.

Он посмотрел на высокие башни Джерна Тала, гордо вздымающиеся к небу позади массивных весов. Изящной формы башни были лишены уродливых скульптур или орнаментов. Следовало признать, столица Сорболда очень красива, архитектура города отличалась изысканностью, и никому бы не пришло в голову назвать ее средоточием рынков, лавок, мастерских ремесленников и уродливых домишек, где жил простой люд. Многие сказали бы, что город великолепен.

«Придет день, — размышлял он, — и весь Сорболд станет таким».

Ждать оставалось совсем недолго.

Его взгляд упал на весы, золотые чаши которых ослепительно сверкали в лучах стоявшего в зените солнца. Человек закрыл глаза, с наслаждением вспоминая, как он почувствовал их одобрение, услышал свист воздуха, когда возносился вверх.

«Еще несколько дней, — думал он, ощупывая весы из фиолетового камня у себя в кармане, наслаждаясь идущим от них теплом и легким гудением. — Я дождусь появления луны».

Он сошел со ступенек портика, перешагнул через лежащего на земле нищего и направился на рыночную площадь.

Вокруг шумела толпа, но он ее не замечал.

Возле порта Авондерра

В СГУЩАЮЩИХСЯ СУМЕРКАХ сенешаль поднял повыше свечу, стараясь, чтобы горячий воск не капал ни на его дитя, ни в импровизированный пруд сверкающей зеленой воды, устроенный в трюме корабля.