Элизабет Хэйдон - Реквием по солнцу

Из последней ниши вдруг подул ветер, несущий ароматы влажной земли.

«Хвалебная песнь остальных стихий», — отметил Акмед, оглядываясь в поисках четвертой ниши, посвященной эфиру, и не находя ее.

По чьей-то беззвучной команде четыре светильника одновременно погасли.

Пришло время войти в базилику.

Похоронная процессия медленно прошла под высокой аркой. Найлэш Моуса, как Благословенный Терреанфора, шел впереди, за ним следовали священники, Патриарх, носилки с телами, скорбящие и сановники. Почти все они, за исключением Благословенного и Патриарха, впервые попали внутрь базилики.

Как только они оказались внутри огромной базилики, песнь Земли зазвучала громче, стала отчетливее. Она немного напоминала звуки, которые можно услышать на руднике: звон далеких молотов, свист ветра, гуляющего в бесчисленных пещерах, шуршание растущих в земле корней. Внутри Терреанфора песнь обрела голос — низкую медленную мелодию, похожую на хор монахов в окутанном мраком монастыре.

От этой мысли Акмед невольно содрогнулся.

Однако неприятные воспоминания моментально исчезли, разрушенные всепоглощающим ощущением торжественности, возникшим в полнейшей темноте.

Хотя свет давали лишь слабые отблески огня, горевшего в пещере перед входом, Акмед видел, что громадный собор заполнен множеством статуй, созданных из самой земли. За колоннами, поднимающимися к невидимому потолку, высоту которого было невозможно оценить, располагался целый зверинец: выполненные в натуральную величину скульптуры слонов и львов, газелей и волков, казалось, двигаются в тени, хотя их глаза оставались устремленными в одну точку. Затем Акмед разглядел, что колонны имеют форму деревьев, на которых сидят птицы из Живого Камня, окрашенные в глубокие великолепные цвета земли.

Проходя мимо гигантского изваяния, удивительно похожего на живое существо, Акмед вспомнил о том, как они с Грунтором и Рапсодией вышли из чрева Земли в этот незнакомый мир, где нашли приют люди, покинувшие Серендаир. Люди, которые сначала покорили новый мир, а потом опустошили своей дурацкой войной и глупыми обидами. Многое из истории своей исчезнувшей родины они потом обнаружили в музее, созданном Стивеном Наварнским, одним из немногих намерьенов, к кому Акмед относился с искренней симпатией.

Стивен с гордостью продемонстрировал им пять гравюр с изображением пяти замечательных базилик, построенных в честь каждой из стихий. Он терпеливо перечислил их названия, хотя во многих случаях его перевод с древненамерьенского на орланданское наречие не отличался точностью: Аббат Митлннис, собор в виде огромного, потерпевшего крушение корабля, возведенный на песке на морском побережье Авондерра, — Единый Бог, Повелитель Моря; Вракна, круглая базилика в Бетани, имевшая форму солнца, окружающая огненный колодец, пылающий в земной коре, — Единый Бог, Огонь Вселенной; Райлс Седелиан, базилика ветра, чьи восемьсот семьдесят шесть колоколов, звонивших на колокольне, освящали землю своей воздушной музыкой, — Единый Бог, Дух Воздуха (хотя Акмед знал, что буквальный перевод звучал иначе — Дыхание Жизни); наконец, Лиантаар, самая крупная базилика с невероятно высоким шпилем, расположенная в священном городе-государстве Сепульварта, где проводил службу Патриарх, — Единый Бог, Свет Мира.

Акмед вспомнил, как Стивен рассказывал о Терреанфоре, как с восторгом описывал пики Ночной Горы, показывал единственный офорт, на котором не было изображения здания собора, поскольку сама базилика находилась под землей.

«Это церковь Единого Бога, Короля Земли, пли Терреанфора. Базилика высечена внутри Ночной Горы, и даже в полдень свет не может до нее добраться. Сорболд — бесплодное пыльное место, царство солнца. В сорболдианской религии нетрудно найти остатки язычества, хотя и ее сторонники поклоняются Единому Богу. Они верят, что часть Земли все еще жива с тех самых времен, когда родился наш мир, и Ночная Гора — одно из мест, где находится Живой Камень. Так что вращение самой Земли освящает землю, на которой стоит базилика. Поскольку я бывал там, могу сказать, что жители Сорболда правы. Те места исполнены магии».

Теперь, шагая под уходящими ввысь каменными деревьями, мимо огромных статуй существ, высеченных из Живого Камня, Акмед понял, что погибший герцог был прав.

К тому моменту когда процессия углубилась в Терреанфор, миновав сад животных и внутреннее святилище, появились статуи солдат, и Акмед заметил новый источник света, только на сей раз он был холодным. Присмотревшись, он обнаружил, что часть скал, в которых вырублен собор, испускает внутреннее сияние — подобное явление он наблюдал только во время путешествия под Землей.

«Стихия эфира», — подумал Акмед.

Когда они с Эши прошли под двумя скрещенными клинками каменных воинов, процессия остановилась.

Впереди Акмед с трудом различал движения солдат, они перекладывали закутанные в белые саваны тела на алтарь из Живого Камня, из глубины которого лилась песнь Земли. Ее отзвуки, успокаивающие, но наполненные болью, убаюкивали его, когда сначала Патриарх, а потом и Благословенный начали обряд погребения на древненамерьенском языке. Раньше на нем говорили все жители Серендаира, а теперь он превратился в мертвый язык, используемый только во время религиозных церемоний.

«О, наша мать Земля, поджидающая нас под вечным небом, укрой нас, поддержи, дай отдых».

Акмед не знал, сколько длилась церемония. Могли пройти мгновения или же целая вечность, прежде чем процессия продолжила свое движение.

Благословенный все дальше уводил духовных лиц, солдат с носилками и гостей Сорболда в непроглядную темноту, мимо алтарей из Живого Камня, окутанных все той же сладостной, полнозвучной и торжественной песнью.

В глубине души Акмед вдруг ощутил болезненный укол, ему захотелось остаться в этих темных стенах, которые при свете будут источать зеленый, пурпурный и синий цвета, полные чистой незамутненной жизни. Здесь присутствовала сила, глубокая сущность стихии, и она обращалась к нему от имени его родителей: Акмед почувствовал любовь своей матери-дракианки к земле и родство его неизвестного отца с пещерами, в которых он обитал. Он настолько погрузился в свои мысли, что едва не затерялся в темноте, и ему пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Эши.

Процессия вышла к высокой прямой лестнице, уходящей в темноту над алтарями. По мере того как они поднимались по ступенькам, воздух становился теплее и легче, перед ними заклубился серый туман.

— Видимо, лестница ведет в склеп, — пробормотал Эши, когда темнота начала рассеиваться.

Акмед проворчал в ответ что-то невразумительное, ему хотелось, чтобы длинный ритуал поскорее подошел к концу и они смогли обсудить то, ради чего прибыли сюда, — будущее Сорболда.