Эндрю Харман - Святой десант

Слегка покачиваясь и моргая от пьянящего воздействия на пустой желудок пятнадцати разных наркотических трав, Леболоп опустился перед своей превращенной в алтарь клеткой для кроликов и, как следует завывая, принялся возносить мольбы примерно в том направлении, где, как он предполагал, располагался Аррай.

Сдерживая зевок, фигура в сеточке для волос сдернула буханку плотного хлеба с ревущего огня, перекинула ее на блюдо и оглушительно чихнула, когда целое полчище унылых просьб ворвалось в окно и воткнулось точно ей в левую ноздрю. Нивейя изо всех сил постаралась не обращать внимание на безумно чихательную щекотку в ее носовых пазухах и протянула руку за очередной мармеладиной.

После приступа в пятнадцать диких чихов и дюжины отчаянных кашлей Нивейя наконец-то поняла, что ее завтрак, пожалуй, стал бы чуть более приятным, если бы она просто спустилась вниз, бросила там пару-другую благословений и оставила этих назойливых смертных счастливыми. Тогда она смогла бы снова вернуться к изобретению нового павлиньи-помпезного стиля прически — стиля, который своей креативностью окончательно затмил бы вышедший из моды пучок с начесом и уж тем более пресловутую «треуголку».

Облизывая пальцы, чтобы удалить все следы нарезанного толстыми кусками мармелада, Нивейя закрыла глаза, затаила дыхание и исчезла в ослепительной вспышке, при виде которой любой начинающий пироманьяк позеленел бы от зависти.

Леболоп тревожно вскрикнул, когда столп одушевленных ртутных капелек материализовался у него за спиной, потрясся немного, а потом слипся и превратился в существо в шелковой пижаме. Существо щеголяло также сеточкой для волос и бумажными бигудями.

— Так-так, и чьи волосы здесь требуется обработать? Давай же приступим, а то мой завтрак остынет, — проворчала Нивейя. Затем она лениво вгляделась в лысую макушку Леболопа, потемневшую от многих лет в открытом поле. — Ах так это не ты, да, дорогуша? Тут даже я не смогла бы ничем помочь. Так где я требуюсь?

Леболоп указал на покачивающиеся ряды своего ячменного поля и ухмыльнулся.

— Ага, понятно. — Деликатно откашлявшись, Нивейя вгляделась в золотистые колосья. — Это что, вроде какой-то викторины, а, дорогуша? Поскольку, если только я в последние несколько столетий не сделала чего-то катастрофически неверного, это выглядит для меня как обычное ячменное поле. Я также знаю, что громадный стилистический потенциал действительно содержится в волокнах зрелого ячменя. В частности, можно упомянуть традиционных тканых животных. Однако, если честно, я все-таки никак не могу понять, что я вообще-то здесь делаю.

— П-пиво… пиво и шампунь, — залопотал Леболоп, совершенно очарованный. Божества в бигудях он еще ни разу не видел.

— Жуткое сочетание. Устроит тебе жутчайшее расстройство желудка, поверь мне, а пузыри будут просто…

Леболоп так и не смог выяснить, что же там такое будет с пузырями. Прежде чем у него появился шанс спросить, земля позади Невейи внезапно разверзлась, являя на свет царапающее полчище диких когтей. Затем утренний покой вдребезги расколотился пронзительным воплем:

— Это она! Хватай ее, тащи!

Со всплеском розово-голубых искр божество по правильному мытью и укладке волос было схвачено парой завернутых в одеяла монстров и утянуто вниз — в рыгающую сернистым дымом дыру, по пути отчаянно жалуясь насчет отсутствия завтрака.

Леболоп уставился на стремительно заделанную дыру и почесал в затылке. Может, он что-то такое сказал? Не то заклинание?

Цепочка фермерских мыслей не слишком преуспела в своем развитии, ибо в это самое мгновение вопящая толпа аксолотлианцев появилась на горизонте и понеслась прямиком к его полю, направляясь от озера Титипопа.

Впереди толпы Леболоп по пернатому обличью узнал Партача и на несколько мгновений задумался: чего ради за заклинателем охотится дикая толпа, да еще в такое ранее утро? Фермер раздумывал над этим интересным вопросом ровно столько времени, сколько потребовалось Партачу, чтобы привести оглушительно вопящую толпу к краю ячменного поля.

Безумно мчась вперед и уклоняясь при этом от широкого диапазона обходных маневров, Партач провел толпу по доброй сотне разрушительных троп, пока Леболоп, в ужасе сжимая ладонями голову, наблюдал за всем этим бесчинством.

Чья именно обутая в сандалий пятка наступила на два кусочка кремня, так что они чиркнули друг о друга, высекая катастрофическую искру, никто так никогда и не узнал. Но пожар вышел что надо. Огонь с голодным неистовством пожирал сухие как зола побеги, истекающие слюной языки желто-багряного пламени жадно облизывали созревшие колосья.

Красочный фейерверк и треск коробочек с зернами за считанные минуты пробудили весь остальной Аксолотль.

А тысячью футов ниже два дьявола, злобно посмеиваясь, за руки за ноги тащили даму в шелковой пижаме в самые недра Шанкера, деловой части Мортрополиса.

Дюжина ментагонов злобно рычала и щелкала кнутами, то и дело подгоняя ставших теперь безработными чиновников Пропускного депо к их новому месту трудоустройства. Асаддам властно вышагивал, возглавляя процессию. Его копыта временами вышибали искры из каменистой почвы, а уши главного менеджера были самым капитальным образом заклеены к любым жалобам или просьбам о перемещении.

Он уже все решил. Рудники лавы и серы Узбасса придется снова открыть. Это будет сделано назло Шейтану, если даже не для чего-то другого.

— Это подлинный мазок гения, сэр, — лебезил Асмодеус, радостно семеня внутри сумрачно-злой ауры Асаддама. — Бросить вызов монополии Шейтана на топливные ресурсы, да еще без всякой потери в эффективности мук. Чистая гениальность!

— Ясное дело, — осклабился Асаддам, надменно шагая вперед.

— Это определенно покажет ему, кто здесь главный. — Асмодеус попытался осклабиться в манере, только что продемонстрированной Асаддамом. В итоге он лишь стал походить на дьявола, отчаянно старающегося выковырять что-то, крепко застрявшее у него между клыков.

— И, говоря о том, кто здесь главный, — Шейтан уже не сможет выкарабкаться из своих контрактных потребностей в муках. Он у меня в лапах! — усмехнулся Асаддам. — Ему никогда не следовало пытаться выцыганить у меня плату за топливо! Вот идиот!

— Определенно сэр! — сочился лестью Асмодеус.

— Ха! В этом капитально авантюрном сценарии есть по меньшей мере два идиота, — вслух размышлял Асаддам, почесывая когтем у себя за ухом, пока он шагал дальше.

— Два, сэр?

— Конечно. Первый идиот — тот, кто вообще приказал закрыть эти рудники. Кто, кстати говоря, этот шут гороховый? — Асаддам с любопытством поднял бровь, помедлил на полушаге и развернулся к Асмодеусу: — Ведь ты всю эту документацию видел. Ну, так какой кретин это был?