Эндрю Харман - Святой десант

— Ты положил с-с… соль вместо с-с… сахара?

— Это была самая наилучшая, высушенная на солнце каменная соль, — захныкал подручный первосвященника, хватаясь за что угодно, лишь бы смягчить наказание — которое, без всякого сомнения, его ожидало.

Правиант закрыл глаза и поднял убийственно молчаливый палец.

— Что ж, потрудись все-таки рассказать, какая судьба в итоге поджидала три фунта пять унций первоклассного сахарного тростника.

— Да-да, я как раз собирался к этому подойти, — с дрожью в голосе признался Фило. — Булочки с сосисками будут просто превосходны, если подать их с особенно острым горчичным соусом. Тогда сладость будет не так заметна… з-з… вам не кажется, что это очень хорошая мысль?

Жаркое дыхание Правианта вырвалось из его раздувающихся ноздрей, опалив краску стен на расстоянии в сотню ярдов.

Фило закрыл глаза и отдал свое бренное тело на волю первосвященника по поставке свадебных продуктов. Этот способ был довольно трагичным, зато так он по крайней мере получал твердую уверенность в том, что его с исключительной точностью не построгают на мелкие кубики.

Фило слышал шелест мантии Правианта, пока тот бросался вперед; слышал стук крови в жилке у него на виске; ощущал глухие хрипы мечущего громы и молнии дыхания на своей шее…

А потом он вдруг услышал, как дверь захлопывается за парой с грохотом несущихся вперед сандалий.

Глаза Фило распахнулись и тут же сосредоточились на пушистой шапочке Правианта, нежно оседающей на полу. Вскрик облегчения преждевременно слетел с его губ, пока его глаза обшаривали помещение на предмет каких-либо признаков первосвященника. Колени Фило превратились в заварной крем. За миллисекунды до того, как он соскользнул на пол, образуя там меренгу бормочущего облегчения, дверь редко используемой кладовки распахнул мощный пинок, и Правиант вихрем вырвался оттуда.

Глаза Фило превратились в темно-оливковые воланы тревоги, когда буквально дымящийся гневом первосвященник безостановочно затопал к нему — приближаясь, нависая, высоко поднимая руки.

— Вот, держи! — рявкнул Правиант, швыряя мешок с редкими и драгоценными травами Фило в диафрагму и стремительно проносясь дальше.

Прихваченный первосвященником, точно побег шафрана песчаной бурей, Фило был приподнят за шкирку, развернут и быстро выволочен наружу.

Дыхание он восстановил только двадцать минут спустя, когда Правиант швырнул его прямо на голый кустик низкорослого вереска, торчащий на высоком утесе к востоку от города. Сам первосвященник упал на колени в считанных дюймах от края трехсотфутовой пропасти и смел веточки и листики с любопытно ровного участка скалы, которые там лежали.

— Растопку. Растопку! — отчаянно рявкнул Правиант. — Живо!

Фило чуть было не выпрыгнул из собственной кожи, бросил мешок и принялся лихорадочно скрести в подлеске, собирая горючие веточки вереска.

Несколько мгновений спустя Правиант сгреб эти веточки в неказистый комок и присел на корточки перед небольшой, грубо высеченной впадиной в скале, крутя зажигательной палочкой в ладонях. Фило разинул рот на превратившиеся в смутное пятно ладони Правианта и удивленно заморгал, когда секунды спустя из впадины на хворост выскочила яркая искра. Струйка голубоватого дыма лизнула рассветный воздух, послышался треск, и внезапно костерок занялся.

Правиант резко развернулся, схватил с земли мешок, раскрыл его стянутую веревкой горловину и запустил обе руки в самую его глубь, хорошенько прихватывая две пригоршни редких и драгоценных трав.

А затем Фило вдруг стало казаться, что, быть может, Правиант слишком поздно все это проделывает. Впрочем, первосвященник действительно являл собой впечатляющую фигуру. Широко разведя руки, сжав кулаки и стоя на самом краю трехсотфутового обрыва, Правиант запрокинул голову и с мольбой уставился в сторону бирюзового с оранжевыми полосками рассветного неба. У его ног пылал костерок.

Наблюдая за всем этим, Фило втайне забеспокоился насчет душевного здоровья Правианта.

Он знал кое-что о том, как разные люди справлялись с острым стрессом. Некоторые обращались к бутылке, некоторые — к курению травяных наркотиков, а некоторые с воплями носились по городу на спинах диких козерогов. Но Фило никогда не слышал, чтобы кто-нибудь делал что-то подобное тому, что в данный момент проделывал Правиант.

Особенно с жутким воем.

Прислушавшись к отчаянным словам Правианта, пока они выплывали в небо, Фило покачал головой. «Как печально, — подумал он, — Столько беспокойств из-за одного торта и нескольких булочек с сосисками. Некоторые люди из-за еды просто с ума сходят!»

Тут внезапное движение привлекло внимание Фило. Правая рука Правианта швырнула редкие и драгоценные травы в крошечный вересковый костерок. Последовал треск, вспышка алого и голубого, а затем столбик дыма зазмеился в неподвижный утренний воздух подобно хорошо выдрессированной кобре факира на Сенном базаре.

Фило немного расслабился. Все было в порядке. Правиант справлялся со стрессом вполне традиционным способом, сжигая немного высушенных экстрактов растений. Правда, он добавил к процедуре несколько личностных черточек, но это не имело особого значения. Теперь Фило с радостью ускользнул бы назад в Аксолотль и предоставил первосвященника самому себе, если бы знал дорогу. Вышел такой безумный марш-бросок, что он не получил никакого шанса засечь ориентиры.

А кроме того, здесь было совсем не так скверно. По крайней мере, прохладней, чем на кухне. Да и панорама куда лучше. Как чудесно лучики едва поднявшегося над горизонтом солнца мерцали на крыльях того мужчины, который там парил…

Фило резко прижал к глазам кулаки, отчаянно поморгал и снова туда уставился. Ухмыляющийся мужчина небрежно порхал над трехсотфутовой пропастью, задумчиво поглаживая свои роскошные завитые усы.

Дрожа и задумываясь о том, кто из них двоих оказался под более сильным стрессом, Фило стал прислушиваться к разговору.

— Соль, говоришь? — вслух размышляла порхающая фигура.

— Три с половиной фунта этого самого дела! — странно умоляющим тоном прорычал Правиант. — Давай, Тони, выручай!

— Гм; а как насчет двойного слоя сверхсладкой сахарной глазури?

— Нет-нет, от сахарной глазури останутся пятна, Эго же бледно-зеленый свадебный торт. Вернись ты к реальности наконец!

— А как насчет вымачивания в сверхсладком авокадовом вине?

— Ох-х, — тяжко вздохнул Правиант. — Ты хоть понимаешь, насколько важна эта свадьба?

— Могу лишь предполагать.

Правиант одарил его испепеляющим взором.

— Ну, эти знаменитости порой черт-те что вытворяют. Ты просто назови это новой модой.