Кейт Эллиот - Пылающий камень (ч. 2)

— Сестра! — К ней подошел брат Амикус, она узнала его скорее по голосу — лицо в такой темноте было невозможно разглядеть. — Мы должны быстро уходить отсюда.

Росвита снова попыталась подняться, но поняла, что не может сделать ни шагу — малейшее движение причиняло ей боль. Двое солдат подняли ее, но на этом дело и кончилось.

— Я не могу идти! — прошептала она. Ей почти удалось уговорить их оставить ее здесь, но в эту минуту послышался знакомый голос и все волшебным образом переменилось.

Росвита ощутила ни с чем не сравнимую радость.

Повсюду слышались радостные восклицания, разноязыкий гомон, в котором монахиня различила вендийскую речь. Росвита пробралась к Теофану и поцеловала ей руку.

— Ваше высочество! — Голос Росвиты звучал так хрипло, что в первый момент она сама его не узнала. — Как вы здесь оказались?

— Аостанские солдаты привели нас сюда по вашим следам, — сказала Теофану. — Как я рада вас видеть! — И она расцеловала священницу.

Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица принцессы, но Росвита чувствовала, что та действительно рада ей.

— Я боялась, что не застану вас в живых — слишком многие погибли, — произнесла принцесса.

— Сестра! — Из темноты донесся хриплый, но восхитительно живой голос брата Фортунатуса. — Сестра Росвита!

Он отвел ее в сторону, к Теофану подошла королева Адельхейд. Раздавались команды, суетились солдаты, собираясь в путь. На этот раз им действительно пора было отправляться. Росвита каким-то чудом ухитрилась найти своего серого, с помощью аостанского солдата она взобралась в седло, предоставив ему вести ее коня в нужном направлении. Наверное, все-таки было бы лучше идти пешком, каждое движение лошади отдавалось в спине ноющей болью. Но Росвита вцепилась в луку седла, молясь только о том, чтобы не упасть, потому что подняться и снова взгромоздиться верхом было выше ее сил. Через некоторое время Росвита поняла, что наступило утро — в сероватом свете уже можно было различить места, по которым они проезжали.

Они подъехали к развилке. Каким-то образом Росвита оказалась в авангарде их растянувшегося отряда. Она слышала, как за ее спиной переговаривались люди, как они обсуждали, куда идти дальше и что с ними будет. Ей ужасно хотелось оглянуться и посмотреть на говоривших, но каждый раз, когда она пыталась повернуть голову, спина и шея начинали так отчаянно протестовать, что она бросила эти попытки и сидела в седле смирно, размышляя о том, что же все-таки хуже — саднящая боль или любопытство. Наконец отряд снова двинулся в путь, но несколько всадников отделились и направились по другой тропе на разведку.

Через некоторое время к Росвите подошел брат Фортунатус.

— С вами все в порядке, сестра? — участливо спросил он, в его голосе слышалось настоящее беспокойство. — Вы не ранены?

— Нет, все в порядке. Просто в моем возрасте не носятся галопом по горам. У меня спина буквально разламывается.

— У меня есть бальзам, который облегчит ваши страдания, сестра.

— Что еще удалось спасти из огня? — спросила она. — И где брат Константин?

Фортунатус слишком устал и уже не мог плакать.

— После того как вы уехали, сестра, брату Константину стало хуже. Я надеюсь… по крайней мере, хочу надеяться, что худшее уже позади и он поправится, но, по правде говоря, он был слишком слаб, чтобы мы могли взять его с собой… — Фортунатус заколебался, но потом нерешительно продолжил: — Нам пришлось оставить его, но я думаю, что аостанцы уважают церковь и позаботятся о нем. — Монах погладил запыленную седельную сумку, покоящуюся на спине мула — единственного достояния Фортунатуса, кроме старой рясы. — Но я захватил вашу «Историю», сестра, и «Житие святой Радегунды» вместе с копией. Мне удалось спасти бальзамы и мази — они оказались под рукой. И я вынес ваше любимое перо — вы как-то раз говорили, что им писать лучше всего.

— Благослови вас Господь, брат.

— Да я тут совершенно ни при чем, — отмахнулся он. — Это все принцесса Теофану. Она сохраняла спокойствие и присутствие духа, поэтому мы и пережили эту катастрофу, хотя, конечно, без капитана Фалька и его солдат мы бы не выбрались живыми. Они, в отличие от нас, не потеряли бдительность. Люди Айронхеда совершенно безжалостны, теперь-то я понимаю, что они давно собирались напасть на наш лагерь без предупреждения. Нам просто повезло, что королева Адельхейд решила в это время бежать, иначе, я думаю, Айронхед покончил бы с нами. Только из-за бегства королевы ему пришлось снова стягивать войска к городу.

Внезапно, перекрывая ставшее уже привычным цоканье копыт и прочий походный шум, раздался лязг оружия и ржание лошадей. Несомненно, это были звуки начинающейся битвы.

— Что это?! — воскликнула Росвита.

— Капитан Рикард с половиной своих солдат остался прикрывать нас. Он решил устроить засаду и, если удастся, убить Айронхеда — да поможет ему в этом Господь. Так мы сможем выиграть хоть немного времени.

— Ценой их жизней.

Фортунатус пожал плечами. Кавалькада прибавила ходу. Росвита прилагала немало усилий, чтобы держаться в седле прямо. Она уже перестала обращать внимание на места, по которым они проезжали, и даже не спешилась, когда они добрались до родника, — на это не было сил. Ей поднес воды один из вендийских солдат, и она поблагодарила его со слезами на глазах. Поскольку чашек у них не было, воду он подал ей в своем шлеме. От шлема пахло потом, а вода оказалась теплой, но монахиня не обратила внимания на такие мелочи — главное, она смогла утолить жажду.

Росвита размышляла о войне.

Что такое война? Для молодых это всего лишь игра, возможность показать силу. Мужчинам необходимо доказывать себе и всему остальному миру, что они — самые лучшие. У женщин редко есть повод или желание воевать — поэтому Бог и дал им власть. Только женщины могут удержать тех, кто стремится к богатству или власти — искушениям врага рода человеческого.

Солнце припекало, Росвита закрыла глаза и задремала прямо в седле, убаюканная привычными звуками. День стоял удивительно теплый — такие дни гораздо чаще бывают летом, а не осенью. В горле пересохло, и монахиня подумала, что, наверное, больше никогда не сможет говорить. Тогда ей позволят оставить королевский двор, и она наконец займется «Историей вендийского народа», которую уже давно обещала закончить для королевы Матильды. Неужели прошло уже пять лет? Неужели она была так занята при дворе Генриха, что не сделала и половины намеченного? Закончит ли она когда-нибудь свой труд?

— Сестра! — Росвита вздрогнула и очнулась. — Рядом стоял брат Фортунатус. — Вам плохо? Вы можете ехать?

С другой стороны стоял знакомый солдат со шлемом, наполненным водой, и краюхой черствого хлеба. Росвите пришлось долго размачивать хлеб в воде, прежде чем она смогла отломить кусочек. Наконец, справившись с этим нелегким делом, она осмотрелась. Неподалеку беседовали королева Адельхейд и принцесса Теофану. В их отряде было приблизительно сорок вендийских солдат под командованием капитана Фалька, столько же аостанцев, дворяне, клирики и слуги, которых набралось три десятка. Из разговоров Росвита поняла, что за последний час охромело восемь лошадей, включая и лошадь королевы, поэтому быстро продвигаться они не смогут. Овес для лошадей у них еще есть, а вот еды совсем не осталось. Воду можно набирать из родников и ручьев, но кто знает, смогут ли они находить эти источники и дальше. Чтобы выяснить, по-прежнему ли Айронхед ведет погоню, капитан послал назад двух разведчиков, но ни один из них до сих пор не вернулся.