Кейт Эллиот - Собачий принц

— Ешьте, ешьте. Я была бы плохой хозяйкой, если бы кормила вас только разговорами. Нам пока не на что жаловаться. Год удался. С тех пор как новый хозяин завладел этими землями, грех жаловаться.

— Кто ваш новый хозяин?

— Мы платим десятину аббатству Фирсбарга.

Лиат поперхнулась сидром и, закашлявшись, поставила кружку на стол.

— Прошу прощения. Оказалось горячей, чем я ожидала.

— Это я прошу прощения, «орел». Осторожней с тушенкой.

Лиат взяла себя в руки и, чтобы отвлечься, теперь дула на мясо. И здесь что-то непременно должно напоминать ей о Хью.

— Но ведь Фирсбарг далеко к северу отсюда, не так ли?

— Да, конечно. Эти земли перешли к монастырю от скорбящей леди в память о ее единственной дочери еще при жизни моей бабушки. По той же причине мой брат дополнительно выделяет долю в память о своей покойной жене, и монахи поминают ее на Святой Неделе. Мы же все платим то, что положено, дважды в год, и аббат всегда проявляет понимание и снисхождение, когда урожай плох.

— А в этом году?

— В этом году грех жаловаться, тем более с новым аббатом. Он хороший человек, хотя и из Вендара родом… Щедр к бедным, кормит семь семей. В каждый День Владычицы нашей, в память об апостолах Благословенного Дайсана, он возлагает руки на больных. Правит честно, по-доброму. Этим летом урожай был очень хорош. Солнца и дождя было ровно столько, сколько нужно, никаких дурных ветров. А к западу отсюда, говорят, градом выбило ячмень. На все Божье соизволение, не правда ли?

«Или магия погоды», — подумала Лиат, но вслух этого не сказала. Она просто сменила тему, как это обычно делал Па. «Сколько таких маленьких привычек Па я усвоила?» — подумала Лиат с неудовлетворением.

— Здесь, наверное, недовольны тем, что король разбил леди Сабелу?

— Разбил? Мы и не знали. А когда была битва?

— Она подняла восстание.

Они жадно выслушали ее рассказ.

— Как выглядит король? — спросила дочь хозяйки со своего места у очага. Ее манера поведения и одежда были скромны, но голос громок и уверен. — Он велик ростом и страшен?

— Он высок и благороден. Суждения его милостивы, но гнев так же яростен, как огонь, за которым вы сейчас присматриваете.

Затем, видя заинтересованность взрослых и любопытство выглядывающих из углов детей, она рассказала о дворе короля, о его путешествиях и его придворных. Рассказала о местах, где побывала она сама, которых они никогда не видели и о которых даже не слышали: об Аугенсбурге, Экштатте и его дворце, о вендских деревнях, похожих на их деревню, о Саксонском лесе, аббатстве Доардас, Корвейском монастыре, о торговых городах Геренроде и Гроне, о городе Касселе, где лично герцогиня Лютгард расспрашивала ее о Генте и предполагаемом походе туда.

— Я слышал о демонах по имени Эйка, — сказал пришедший со двора брат Годести, присаживаясь к огню. Из постели выбрался и притопал к нему ребенок, которому хотелось приласкаться и приютиться в его больших руках. — Но я всегда считал, что это просто досужие сплетни.

— Нет. Я видела их своими глазами. Я видела… — Лиат запнулась.

— Что видела? — малыш глядел на нее горящими глазами.

Лиат рассказала им о падении Гента. Говоря с этими людьми, простыми фермерами, самое дальнее путешествие которых заканчивалось на ярмарке в двух днях ходьбы отсюда, она, казалось, рассказывала им о делах древних и давно минувших, о которых уже сотни раз повествовалось у очагов и каминов. Этот рассказ помог ей унять собственную боль.

— Ах, какой принц храбрый и красивый! — вздохнула девушка у очага.

Ее брат фыркнул:

— Как раз по тебе, госпожа Сопливый Нос. Конечно, отбил бы тебя у всех твоих ухажеров.

— Ну-ну! — прикрикнула госпожа Годести, щелкнув мальчика по лбу. — Тихо. Не смей говорить непочтительно о мертвых. Его тень может слышать нас.

— Но все души поднимаются в Покои Света, — начала Лиат, но остановилась, услышав шепот из дальнего угла и заметив беглый взгляд, которым обменялись присутствующие.

Госпожа Годести прикоснулась к кольцу Единства на своей груди:

— Да, «орел», они поднимаются в Покои Света. Не хотите ли еще сидра? Моя пища — скудная награда за те истории, которыми вы порадовали нас этим вечером.

Лиат взяла сидр и, выпив его, ощутила тепло в груди. Разомлевшая от тепла и сытости, она завернулась в плащ и прилегла у огня на блохастой куче соломы. Домашний кот, специалист по ловле мышей, свернулся калачиком у нее на животе. Просыпаясь время от времени, она видела, как к очагу подходили люди — то девушка-служанка, то старик, то женщина, одетая еще беднее остальных, — и поддерживали огонь в течение долгой зимней ночи.

Утром она отправилась в путь. Снег шел так слабо, что почти не оставлял следов на земле. Брат госпожи Годести сопровождал Лиат в течение часа, а то и больше, хотя она и пыталась отговорить его, потому что вместо сапог на нем были лишь сандалии и ткань, обертывавшая ноги для тепла. Когда же они добрались до места, где осенние дожди размыли дорогу, петляющую по поросшему кустами и мелколесьем склону, Лиат поняла, что должна быть ему благодарна. Он показал ей обходной путь вниз по склону и обратно к старой дороге. Здесь было полно сухостоя, поэтому живые деревья на дрова не рубили. Он начал вежливо прощаться.

— Не все в Варре так дружелюбны, — благодаря его, сказала Лиат.

— Помогай путешественнику, и, когда ты окажешься на его месте, помогут тебе. Так нас учила бабушка. — Казалось, он волновался. — Надеюсь, вы понимаете, что моя сестра ничего не имела в виду, говоря о темных тенях в лесу.

— Друг, я вестник короля, а не епископов. Он поджал губы:

— Вы знаете женщин. То, что было хорошо для наших бабушек… — Он беспокойно поддернул свой веревочный пояс.

— Вы живете около леса. Разве вы не видите старых богов за их обычной работой?

Это удивило его.

— Вы верите в Дерево и Повешенного Бога?

— Нет, — признала она. Но я была с отцом во многих странных местах, и…

— И? — Казалось, он заинтересован. Или просто давала себя знать привычная, накопившаяся с годами усталость? Судя по возрасту его детей, он мог быть всего лишь лет на десять старше Лиат, но выглядел так же, как Па в самом конце, рано постаревший от постоянной работы и забот, от печали по умершей жене. — Годести говорит, что, если бы моя Адела принесла дары Зеленой Леди, помогающей женщинам при родах, она бы не умерла. Выходит, это случилось из-за того, что дьякон из деревни Соррес отвратила ее сердце от старых обычаев? Она молилась святой Хелене, когда начались схватки, но, может быть, Зеленая Леди рассердилась, не получив даров?

— Я не знаю вашей Зеленой Леди. Но я когда-то жила с отцом в Андалле. Женщины Джинна не молятся нашим Владычице и Господу, они молятся Огненному Богу Астереосу, но живут и рожают здоровых детей, многие во всяком случае. Мне жаль вашу жену. Я молюсь за ее душу. Может быть, Господь здесь ни при чем. Хотя, конечно, он всех нас видит, — добавила она поспешно. — Может быть, у ребенка было неверное положение в ее теле. Может быть, он не мог выйти. Может быть, какая-то болезнь проникла в ее кровь и ослабила ее. Или еще что-нибудь, совсем земное, не зависящее от Бога, так же как эта тропа за нами, — она указала на дорогу, — размыта дождем и грязью, а не бесчинством темных сил или колдовством.