Иар Эльтеррус - Вера изгоев

– Договорились… – все еще пребывая в сомнениях, ответил Сашка.

Эрик улыбнулся, хлопнул его по плечу и ушел, оставив парня с пачкой долларов в руках. Он не боялся, что Сашка обманет – не тот человек, иначе плетущий к нему и не подошел бы.

Снова мимо мелькали бесчисленные питерские улицы и переулки. В наушниках бесновался русский рок. Душа рвалась наружу вслед за голосами певцов. Порой на удивление безголосых, но поющих с искренним чувством. Странно, почему эта музыка так на него подействовала? Думал, что ничего уже не способно заставить выйти из привычного состояния безразличия. Ошибся. Жива еще душа, оказывается. Но лучше бы ей умереть, снова переживать всю пережитую раньше боль Эрик не хотел. Слишком это даже для него. Создатель, которого здесь зовут Господом, жесток. Он ничего не делает просто так. За все заставляет платить страшную цену. За каждую мелочь. Губы плетущего шептали вслед за “Смысловыми галлюцинациями”:

Следующей композицией оказалась песня “Кукрыниксов”, “Падающая звезда”. У Эрика мороз по шкуре прошел. Откуда им известно? Как они могли все это понять? Какую цену пришлось заплатить ребятам за это страшное понимание? Плетущий шагал, ничего не видя вокруг, и повторял слова:

Будь оно все проклято! Почему этот странный мир так на него действует? Почему заставляет вспоминать то, чего вспоминать вовсе не хочется? Давно считал себя мертвым, безразличным ко всему. Приходил, делал свое дело, наказывал виновных и уходил, оставляя по себе страшную память. Потом люди поколениями пугали детей именем Белого Палача. И вот на тебе. Получите и распишитесь, господин плетущий. Вы-то были уверены, что вам давно все безразлично, ан нет. Снова боль. Что ж, свою задачу Эрик все равно выполнит. А его боль? Кого и когда она интересовала? Никого и никогда. Он один. Всегда был и всегда будет. Иначе невозможно.

Горький смешок вырвался изо рта Эрика. Музыка заставила его плакать, хоть слезные железы и атрофировались тысячи лет назад. Видимо, звук этого горького смеха и привлек внимание небольшой группы парней, что-то горячо обсуждавших в небольшом скверике, мимо которого проходил плетущий. Двое из них преградили ночному прохожему дорогу. Один что-то спросил. Плетущий остановился и снял наушники.

– Что?

– Чо слушаешь, мужик? – повторил вопрос парень с длинными черными волосами.

– Рок. “Кукрыниксы”.

– Классная группа! – расплылся в улыбке длинноволосый. – На концерт пришел?

– Да нет, – покачал головой Эрик. – Случайно мимо проходил. А что за концерт?

– “Гадкие лебеди”. Новая группа, неплохо пацаны лабают. Необычно.

– С удовольствием послушаю. А где?

– Да вон, в клубе, – парень показал на покосившееся здание, похожее скорее на древний склад, чем на клуб. – Народу мало, свои токо. Альбом записать у пацанов не выходит, бабок нет. Продюсеры, суки, токо на попсу клюют. Вот мы и решили им концерт устроить, да скинуться по скоко каждый сможет.

– Поучаствую, – улыбнулся Эрик – молодым музыкантам грех не помочь, сам когда-то был таким. – Лабал я. Было дело по молодости.

– А на чем? – загорелись глаза длинноволосого.

– Гитара. Соло и бас. Потом не до того стало. Друг погиб, а мне после его смерти играть расхотелось…

Эрик и сам не знал почему рассказал незнакомому человеку о смерти Лаани. Впрочем, понятно – чем-то он напоминал погибшего тысячи лет назад человека. Тоже, наверное, музыкант.

– А-а-а… – сочувственно протянул длинноволосый. – Это бывает… На, выпей за светлую память.

Эрик взял из его рук пластиковый стаканчик с водкой и залпом проглотил, не почувствовав крепости напитка. Потом достал по нити еще пару бутылок из домашнего бара.

– У меня тоже выпивка найдется, – сказал он.

– Ого, – удивился кто-то. – Виски! Ни хрена себе!

– Пустяки, – отмахнулся Эрик. – Тошно мне сегодня что-то, пил, пил, а ни в одном глазу. Иду вот куда попало, музыку слушаю.

– Случается, – кивнул длинноволосый и протянул руку. – Игорь.

– Эрик, – пожал протянутую руку плетущий.

Внезапно его коснулся слабый, неуверенный ментальный импульс. Один из парней смотрел на человека в белом плаще с откровенным ужасом. Надо же, темный маг. Из начинающих, совсем еще ничего не может, зато самомнения – море. Идиот. Зачем ты полез в это? Силы и власти захотелось? Что ж, твой собственный выбор. Учти только, что плата окажется страшной. Стоило бы прибить, но лучше не портить себе вечер. Когда еще такой выдастся? Так что, пес с ним. Пусть пока живет, если гадить не станет.

“Не бойся, не трону, – передал Эрик. – Сегодня. В обычное время на дороге не попадайся”.

“Благодарю, Повелитель…” – в посыле темного не было ничего, кроме угодливости и страха, он прекрасно понял, кого встретил, и мечтал об одном – сбежать подальше и побыстрее. Да и кому на его месте не захотелось бы этого? Каждому. Встречаться с самим Палачом? Дураков нет, жить еще хочется.

Темный быстро попрощался с приятелями, сославшись на срочные дела, и едва ли не бегом рванулся прочь. Он принял решение немедленно уезжать из Питера. Раз в городе появился Палач и никто не предупредил о его появлении, то предстоит что-то страшное. Лучше, да и безопаснее переждать события где-нибудь в глуши. Бабушку вон два года в деревне не навещал, как раз случай на руку.

Плетущий с иронией посмотрел ему вслед. Беги, дурак, только не поможет, ауру твою узнать нетрудно, никуда ты в случае чего не денешься.

– Идем? – спросил Игорь. – Пацаны уже начинают.

– Ладно, – согласился Эрик, надеясь, что не пожалеет.

Так называемый клуб действительно оказался бывшим складом. Возле импровизированной сцены, представляющей собой дощатый помост, возились с древней аппаратурой несколько молодых людей. Самые обычные ребята, тысячи подобных им ходят по улицам. Этих отличало одно – отдающий безумием огонек в глазах. Эрик сразу отметил его и удовлетворенно кивнул. Да, однозначно барды, огонь еще тот. Он внимательно осмотрел каждого. Молодые совсем, но на многое способны, отмечены божьим прикосновением. Пару из них он даже взял бы в команду, но не стоит портить мальчишкам жизнь. Пусть поют, их песни многих заставят задуматься, заставят тосковать по небу. Возле входа стоял футляр от гитары, куда входящие бросали деньги. Кто сколько мог. Кое-кто не бросал, видимо было нечего. Плетущий незаметно опустил туда оставшиеся наличные, несколько тысяч долларов.