Иар Эльтеррус - Вера изгоев

– Приехали! – прервал разговор водитель.

Лена только сейчас поняла, что машина находится где-то на Петроградке, перенесясь туда по нити, что для нее являлось самым обычным чудом. Район был не слишком хорошо знаком, случалось бывать пару раз, не больше. Молодая женщина слышала только, что за последние годы здесь понастроили немало особняков. Похоже, правда. Джип стоял возле цельных массивных ворот в трехметровой ажурной решетке, сплетенной из прутьев толщиной в добрых три сантиметра каждый. Хотя вряд ли ее плели, скорее всего просто сварили, но выглядела она именно плетеной. За решеткой виднелся не слишком ухоженный старый парк.

Ворота медленно открылись, и два джипа въехали на территорию поместья. Иначе назвать этот дом с огромным парком и язык не поворачивался. Машины добрых пару минут двигались по широкой дороге, прежде чем впереди показался выстроенный в стиле ампир старинный дом. Очень большой трехэтажный дом. Однако выглядел он на удивление новым, на крыше медленно вращались несколько круглых антенн, стены покрывала почти невидимая металлическая сетка. Возле входа играли несколько гепардов в больших шипастых ошейниках.

Лена с немалым изумлением осматривала особняк. И все это великолепие принадлежит ей?! Судя по переданным Франсуа документам, именно так. Она даже потерла кулаками глаза и ущипнула себя за руку, но дом никуда не исчез. Выбравшись из машины, молодая женщина обратила внимание на гепардов и испуганно застыла.

– Не бойтесь кошечек, госпожа, – ехидно посоветовал Дитрих. – Они людей с алеанами не трогают. А вот ежели кто без оного сунется, то я ему не завидую. Кошечки сытно и вкусно пообедают.

Один из гепардов подошел ближе и басовито мурлыкнул.

– Девочка всего лишь с вами познакомиться хочет, – вывел Лену из ступора голос Такаси. – Дайте ей руку понюхать, почешите за ухом, она это любит. Зовут нашу пятнистую красавицу Марико.

Великолепное животное подошло ближе, уселось, зевнуло и с любопытством принялось разглядывать Лену, как бы вопрошая: а ты кто такая? Новая хозяйка? Здравствуй, тогда! Лена опустилась на корточки и уткнулась лицом в шелковистый мех. Какая прелесть! Она обняла гепарда и почесала за ухом по совету господина Акутогавы. Марико замурлыкала совсем уж громоподобно и потерлась носом об плечо молодой женщины, признавая ее. Позже животное не раз приходило к ней в спальню, Лене страшно понравилось спать с такой роскошной грелкой под боком, а кошек она всегда любила. Тем более, столь больших кошек.

– Повелитель! – заставил ее встать возглас Такаси.

Перед входом в особняк стоял тот самый невероятно похожий на Виктора незнакомец в белом, которого Лена с Валентиной видели дней десять назад. Подруги ошеломленно переглянулись. Перед ними находился нечеловечески красивый мужчина. Идеальное, хоть и мертвенно-бледное лицо, вызывало желание любоваться им, как произведением искусства. Узкие темные очки скрывали глаза. Распахнутый белоснежный плащ открывал белый же костюм. Фигура незнакомца была фигурой гимнаста или легкоатлета, Лена не смогла точно определить. Однако Виктор выглядел живым человеком, а этот его непонятный родственник казался ледяной статуей. Живым мертвецом.

– Рад с вами наконец-то познакомиться, Елена Сергеевна, – мягким голосом сказал бледный. – И с Ирочкой. Мое имя – Эрик Джейк Гарвельт. По документам я американец, хотя, как вы знаете, не являюсь уроженцем вашего мира. Можете называть меня Эриком или плетущим, не суть важно.

– Здравствуйте, мистер Гарвельт… – почти неслышно ответила она, не будучи в состоянии решить как ей относиться к этому странному человеку и его невероятному заявлению.

– Разрешите взять Ирочку на минутку? – мягко улыбнулся Эрик. – Не бойтесь, я не причиню ей вреда. Она – моя самая большая надежда.

Находясь в каком-то оцепенении, Лена протянула ему ребенка. Американец очень осторожно принял малышку, посмотрел ей в лицо и ласково улыбнулся. Дите тоже улыбнулось в ответ. Затем Эрик снял свои черные очки. Лена придушенно ахнула, увидев страшные бельма. В тот же момент глаза плетущего полыхнули белым огнем. Не прошло и секунды, как то же самое произошло с глазами Ирочки. Палач с торжествующим смехом поднял малышку вверх и крикнул:

– Приветствуйте юную плетущую, небеса! Приветствуйте свою новую госпожу! Сколько же тысяч лет я ждал твоего рождения, маленькая! Здравствуй, моя хорошая!

Ирочка заливисто смеялась, протянув ручонки к небу.

Добралась, слава Господу! Слишком этот Питер большой, а по сравнению с родными Сланцами так и вовсе огромный. Анастасия Петровна вздохнула, поежилась и направилась к общежитию, виднеющемуся вдалеке. Пришлось-таки смирить свою гордость, дочь оказалась не менее гордой – нашла коса на камень. В мать, в мать характером пошла, отнюдь не в бесхребетного отца. И слава богу! Вспомнив покойного мужа, старая учительница досадливо поморщилась – и угораздило же за такую тряпку замуж выйти! Ни на что был не пригоден, только ныть и умел. Так и помер скуля, вместо того, чтобы хоть что-нибудь толковое в жизни сделать.

На память пришли события, произошедшие год назад, и Анастия Петровна снова вздохнула. Эх, Ленка-Ленка! Дура ты, дочка, если разобраться. Хорошо, втрескалась по уши – с любой бывает, дело житейское. Дала парню, опять же случается, хоть лучше до свадьбы этого и не делать. Впрочем, сама в свое время такую же ошибку совершила. Ладно, залетела, снова дело обычное. Но парня убили. Жаль, конечно, кем бы он там ни являлся, красив, сволочь, был, как мало кто. Только на кой ляд рожать-то понадобилось?! Неужто не знает каково ребенка одной растить? Помнит ведь как с хлеба на воду перебивались после смерти отца. Не может не помнить! Так зачем?! Увы, уперлась рогом. Буду, мол, рожать – и все тебе тут. Дурочка несчастная! Анастасия Петровна долго убеждала Лену сделать аборт, давила логикой, авторитетом матери, только не помогло – та не желала ничего слушать. Пожилая учительница в сердцах наговорила много такого, о чем потом не раз сожалела. Да и дочь в долгу не осталась, высказала все, что думала, хлопнула дверьми и вообще перестала появляться дома. Долго Анастия Петровна ждала, что она одумается, приедет, извинится перед мамой, которая ее любит. Не приехала. Не извинилась. Даже не позвонила. Окольными путями встревоженная и глубоко обиженная мать узнала, что Лена родила девочку. Она долго не находила себе места, нервничала, беспокоилась, но дочь так и не объявилась. Чужие люди ей помогали, от них помощь принимала, а к родной матери обратиться не пожелала. Глубоко, видно, обиделась. И угораздило же Анастасию Петровну в гневе ляпнуть: “Дома с байстрюком не появляйся!”? Вот и не появилась, запомнила жестокие слова. Не простила. Окончательно поняв, что Лена так и не простит, так и не сделает шага навстречу первой, вышедшая этим летом на пенсию старая учительница собралась в Питер. Извиняться. Эх, Леночка, за что же тебе судьба такая выпала-то, дурочка ты маленькая? Анастасия Петровна очень надеялась, что дочь не станет рвать с матерью окончательно, поймет, что те слова были сказаны в сердцах.