Мартин Скотт - Фракс на войне

Неприветливая служанка проводит меня в приемную. В данный момент я крайне непопулярен среди слуг. Не знаю, что я буду говорить Лисутариде, но мне нужно убедить ее помочь мне своими чарами. Возможно, ей удастся обнаружить неуловимый свиток. Она – моя последняя надежда, и я даже готов просить у нее прощения за дерзкие слова, сказанные мной в «Секире мщения». Делаю еще один большой глоток бодрящего напитка и замечаю, что выпил уже полбутылки. Для крепких мужиков вроде меня это вполне нормально. Однако неопытным людям такая доза может повредить.

Минут через десять другая служанка ведет меня в любимую комнату чародейки, окна которой выходят в сад, покрытый снегом. Там есть пруд с рыбками. Богатые позволяют себе такие забавы. Можно угощать гостей рыбой из собственных водоемов. Это неизменно производит впечатление.

Хозяйка недовольно смотрит на меня.

– Лисутарида, мне нужна твоя помощь, – начинаю я, не мешкая. – Извини, что говорил с тобой грубо в «Секире мщения» прошлым вечером. Нужно было сдержаться. Хотя мое состояние тоже можно понять. Я был потрясен, увидев в своей конторе столько женщин. Любой удивился бы. Нельзя полностью винить меня. Хочу сказать, что я не очень-то люблю Ассоциацию благородных дам. Они – нарушительницы спокойствия. Допускаю, что у тебя может быть другое мнение. Так что хоть я тут и жертва, но, знаешь, кто старое помянет, тому глаз вон.

Чародейка, похоже, сбита с толку.

– К чему ты клонишь? – спрашивает она.

– Я прошу прощения.

– Что-то не похоже.

– Как еще должен извиняться человек, в чью квартиру врывается толпа гарпий, преследующих трудолюбивых граждан Турая? Черт возьми, кто разрешил вам приводить в мою контору кровожадных убийц и паразитирующих сенаторских жен? Им-то чего жаловаться? Они купаются в деньгах и проводят время с мускулистыми атлетами, пока их мужья заняты в сенате. Заявляю официально, что именно такого рода люди губят Турай. В прежнее время консул выслал бы большинство членов вашей группы из города.

Я делаю еще один глоток кли.

Лисутарида поднимает одну бровь.

– Ты все еще извиняешься?

– Так ты хочешь, чтобы я извинялся? Для этого ты и затащила меня сюда? Не я должен извиняться. Я хочу знать, что ты можешь сказать в свое оправдание.

– Ты пьян?

– Возможно. Не сомневаюсь, что, когда Ассоциация благородных дам придет к власти в городе, вашим первым актом будет закрытие таверн. Признай, что вы просто шайка лицемерок, которые постоянно критикуют меня…

– Мы никогда не упоминали твоего имени, – прерывает она меня.

Я жестом руки успокаиваю ее.

– Вы постоянно критиковали меня за то, что я иногда употребляю пиво, хотя все знают, что Ассоциация – просто прикрытие, под которым скрываются самые буйные и неуправляемые пьяницы города. С тех пор как Макри связалась с вами, я редко вижу ее трезвой. А как насчет твоего злоупотребления фазисом? Об этом вы, кажется, не говорите на своих собраниях. Нет-нет, там слышится лишь резкая критика честных детективов и другого трудового элемента. Вы все такие ядовитые, что не можете видеть, как человек получает удовольствие от кружки пива. А кто помог тебе стать главой Гильдии чародеев? Случайно не я? И не я ли спас тебя, когда ты потеряла зеленый драгоценный камень прошлым летом? Тебе бы не поздоровилось, узнай об этом консул. Я рыскал по всему городу, охотясь за этим изумрудом. И вот как ты отплатила мне. Ты без приглашения врываешься в мой кабинет, оскверняя его благовониями и новым ковром. Говорю тебе…

Я умолкаю. Возможно, я не прав, но мне кажется, на глаза ее навернулись слезы. Мне сразу же становится как-то не по себе. Ненавижу, когда кто-то плачет. Не знаю, что и сказать. Был ли я чересчур резок? Помнится, я хотел извиниться перед волшебницей и вовсе не собирался бичевать ее. Странно, что Лисутарида начала плакать. Она не из тех женщин, которые не переносят критики.

– Извини. Может быть, я позволил лишнее. Я не хотел доводить тебя до слез.

Лисутарида встает.

– Фракс, ты идиот. Твои слова не заставят меня пролить ни единой слезинки. Ты просто шут гороховый! Как ты смеешь врываться в мой дом и критиковать меня?

– Ах, теперь ты расстраиваешься по поводу непрошеных гостей. А в мою контору, значит, можно вторгаться…

– Да замолчи ты! – ревет Властительница Небес.

– Значит, тебе можно жаловаться…

– Если будешь продолжать в том же духе, я отправлю тебя в Симинию! – орет она. – Мне дела нет до твоей конторы, твоего ковра и твоего отвратительного пьянства. Сегодня меня отстранили от участия в Военном Совете! Меня! Лисутариду, главу Гильдии чародеев!

Я быстро начинаю трезветь.

– Что? Они не могут отстранить тебя.

– Могут. Принц Диз-Акан предложил приостановить мои полномочия. С его подачи я больше не считаюсь советницей, заслуживающей доверия.

Она откидывается в кресле. Слезы вновь выступают на ее глазах. Ничего удивительного, кому легко переносить такой стыд и позор? Особенно если вы глава Гильдии чародеев. Просто немыслимо. Видя, как слезы катятся по щекам чародейки, я становлюсь трезвым как стекло, но впадаю в отчаяние.

– Хочешь, я позову служанку?

Чародейка качает головой. Кто-то должен утешить ее. Видит бог, мне это не под силу.

– Как насчет твоей секретарши? Безумной племянницы?

– Она уехала, – отвечает Лисутарида.

Ее верхняя губа дрожит. Я ругаюсь вполголоса. Мне приходилось видеть, как эта женщина рубит головы оркам сломанным мечом. Почему она плачет именно сейчас, когда в комнате нет никого, кроме меня? Ей ли не знать, как дурно на меня действует женский плач.

– Скажи мне, что случилось, – прошу я.

– Я предупредила их, но они не обратили на мои слова никакого внимания. Риттий и Овиний Верный смеялись надо мной. Принц Диз-Акан выразил мнение, что моя тревога связана с чрезмерным увлечением фазисом, и уведомил меня, что мое присутствие в Военном Совете более нежелательно.

Она готова разрыдаться в любую минуту.

Я начинаю ерзать от волнения.

– Ничего более возмутительного в жизни не слышал, – заявляю я. – Ты величайшая чародейка Турая. Ты – лучшая волшебница в Землях Людей. Все это знают. Вот почему тебя выбрали главой Гильдии чародеев.

– А я считала, что вы с Цицерием помогли мне.

– Мы не имеем к этому никакого отношения. Тебя выбрали, потому что ты первоклассная волшебница, и точка. Для города ты значишь больше, чем десять принцев. Что сделал для Турая этот человек? Ты сбивала драконов и защищала городские стены, когда он еще держался за тогу своего учителя. Он не участвовал в боевых действиях. Да половина членов Военного Совета никогда не воевала. Все старые вояки помнят твои заслуги. Люди во всем мире знают о них. Эльфы помнят о них. Они сложили песню в твою честь.