Джеймс Стоддард - Высокий Дом

Видимо, его раздражения Анина не заметила. А когда закончила последний рассказ, она взяла руку Картера, коснулась ее нежными губами и сказала:

– Тря дня провели мы вместе, но было бы мало и еще трехсот. Знай же: я люблю тебя, ибо в тебе вижу все, чего когда-либо желала. Останься со мной навсегда, и мы будем счастливы. Я дам тебе все, чего ты только пожелаешь, снова и снова, в урочное время в урочном месте. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Но можешь ли ты подарить мне страсть? – прошептал он.

И тогда она пылко поцеловала его, и поцелуй этот был подобен жаркому, знойному ветру. На миг Картер забылся, но опомнившись, понял, что хотя сейчас и жаждет обладать этой красавицей, даже обладание ею способно ему скоро наскучить.

Не без труда он отстранился.

– Я должен посмотреть, не ушел ли Хаос, – сказал он. – Поговорим позже.

– Но сначала расскажи мне о себе. Все-все, ибо я не могу наслушаться.

– Вернусь – расскажу.

Он поспешно ушел, чтобы решимость не покинула его – только вещи забрал. Он не стал наведываться к той комнате, где устроил засаду Хаос, но разыскал лестницу, которая уводила вниз от коридора, где он встретился с Анной. Лестница вела на другой этаж, где находился точно такой же проход с точно такими же окнами. Выбрав одно окно, Картер открыл его. Послышался громкий скрип. Картер вынул из мешка веревку, привязал ее к торчавшей из стены голове химеры, уселся на подоконник и начал осторожный спуск к. крыше. Он надеялся, спустившись, добраться до Часовой Башни к Еноху.

Высота его особенно не пугала. Не будь он в столь отчаянном положении, спуск бы его даже, пожалуй, порадовал. Спускаться помогали многочисленные выступы и скульптуры. Картер нисколько не удивился тому, что небо оказалось затянутым тучами. Вот-вот мог начаться дождь. Было прохладно, но не холодно. На миг Картера охватило пьянящее ощущение свободы. Он понимал, что вырвался из восхитительной по хитрости ловушки.

Он спустился всего на несколько футов. До крыши было еще далеко. И вдруг сверху послышался знакомый голосок. Из окна высунулась Анна, вытянула руку… Блеснуло лезвие острого ножа, готового полоснуть по веревке…

– Пожалуйста, сэр, возвращайтесь, а не то я точно перережу веревку! – крикнула Анна.

Картер окинул взглядом окрестности. Ухватиться было положительно не за что. Рядом с Анной стояли двое мужчин в белых шлемах.

Картер оттолкнулся от стены и быстро заскользил вниз по веревке. Она больно обжигала ладони.

Он пролетел почти половину расстояния до крыши, когда веревка оборвалась, и он камнем рухнул вниз.

Картер падал. Ему удалось, правда, уцепиться за шею каменного коня – но из-за этого руки его чуть не вырвало из плечевых суставов. Пальцы соскользнули, он снова полетел вниз, причем каждое мгновение его падения сопровождалось жуткими подробностями. Он видел свои распростертые и машущие руки, розовые ногти, листья плюща на окнах, мимо которых пролетал, трещины в растворе между камнями, из которых была сложена стена. Он видел синее небо и легкие белые облака.

Картер упал спиной на дощатый навес, доски хрустнули, подломились. Он лишился чувств.

Очнувшись, Картер обнаружил, что лежит не на сломанном навесе, а на кушетке из слоновой кости в покоях Анины. Она провела по его лбу смоченной в прохладной воде салфеткой. Картер искренне поразился тому, что остался в живых, но дар речи его определенно покинул. Он осторожно пошевелил руками и ногами. Он чувствовал боль от ушибов, но кости, похоже, были целы. Затем он ощупал ребра и даже сумел немного выгнуть спину. Да, невзирая на массу синяков, он был цел и невредим. Он закрыл глаза и уснул.

Проснувшись, он снова увидел Анину. Она напоила его фруктовым соком, смешанным с медом, склонилась к нему. Глаза ее были полны слез. Картер чуть было снова не исполнился любви к ней.

– Почему ты покинул меня? – спросила она. – Меня, которая могла дать тебе все, что бы ты ни пожелал?

– Потому что знаю, кто ты такая, и боюсь тебя.

– Лишь мои враги должны меня бояться. Но что ты знаешь обо мне? Только не лги.

– Ты – Воплощение Порядка, или что-то в этом роде, и человеческого в тебе не больше, чем в Старикашке-Хаосе.

– Но это означает всего лишь, что я способна дать тебе гораздо больше. Не просто любовь, но вечную жизнь, ибо я бессмертна. Ты бы мог править вместе со мной в моем царстве. Разве тебе не приятно смотреть на меня? Разве не в упоении друг другом мы провели эти три дня? Я могла бы показать тебе бесконечную любовь, ибо и в любви я совершенна.

– И в ненависти тоже, вероятно? Прости. Ты – орудие анархистов, а я таким же становиться не желаю.

Анина устремила на Картера печальный, холодный взгляд. Прямо у него на глазах от нее вдруг повалил пар, и ее одежда и тело начали таять. Вскоре на ковер легло все, что от нее осталось, – лицо, похожее на обрезок высохшей кожи, с глазами, подобными прорезям на маске. Картер в ужасе отпрянул от жуткого зрелища, и в этот же миг в комнату вошла Анна – строгая, подтянутая, в безупречно белом платье, перчатках и шляпке.

– От нее больше нет никакого толка, – заявила девочка.

У Картера в глотке пересохло.

– Значит, это все – твоих рук дело? – хрипло проговорил он.

– Мы с ней – одно и то же, мы – проявления Порядка. Как ты верно догадался, мы – Первичная Стихия. Но Порядок – всегда дитя.

– И служит анархистам.

– И служит своим собственным целям, – мило поправила его девочка. – Полицейский нам кое-что пообещал, когда придет к власти… территориальное преимущество перед Хаосом. Это наше самое большое желание, ибо Старикашка – бедлам, разрушение, Пустота. Мы должны навести во Вселенной полный порядок.

– И все же Хаос встал на моем пути и помог вам.

– Может быть, Полицейский ему тоже что-то пообещал. Меня это не интересует.

Картер молча смотрел на Анну.

– Что же ты молчишь? – поинтересовалась она чуть погодя. – Разве ты не собираешься поспорить со мной?

– Легче поспорить с бурным потоком. Не думаю, что ты поймешь меня – как понял бы человек. Ты – разновидность силы, нечто вроде магнетизма, которым пользуется Полицейский, как я воспользовался бы молотком. Спорить бесполезно. Что ты намерена сделать со мной?

– Я надеялась, что ты останешься с нами. Если это не так, придется задержать тебя здесь, пока не придет Полицейский. Ему сюда нелегко добраться.

Анна связала Картера – правда, надо отдать ей должное, бережно, учитывая его ушибы, и закрыла его рот кожаной повязкой, так что крикнуть он теперь не смог бы при всем желании. Затем она удалилась, а рядом с Картером остался стражник в белом шлеме. Глаза у стражника были странные – ни радужки, ни зрачка.

Картера охватила необычайная тоска. Он уставился на маску, некогда бывшую Аниной, и горько расплакался. То были слезы, знакомые покинутым влюбленным. Но плакал он недолго. Вскоре им завладело другое чувство – чувство злости на Полицейского, и он решил бежать прежде, чем до него доберется его заклятый враг. Картер задумался. С завязанным ртом Слов Власти он произнести не мог. Но он мысленно проговорил их: Тальгидин – Слово Тайных Путей, Седгатти – Слово, Дарующее Силу… Ни одно из них сейчас не годилось. Рамуррин – Слово Надежды. Нет, и оно не поможет. Оставалось полагаться только на Элакаммор – Слово, Приносящее Помощь, хотя до тех, кто мог бы прийти на помощь, было так далеко.