Майкл Стэкпол - Крепость Дракона

Когда оба солдата вышли, в палатку влетел Сприт и уселся Ломбо на плечо. Панк кивнул и взглянул на Алексию:

— Порт Голд. Ломбо знает. Украсть легко.

— Вот видите, генерал, как оптимистично он настроен.

Алексия вздохнула:

— Я знаю, что некоторые панки были пиратами, а ты, случайно, не был?

Ломбо стукнул себя кулаком в грудь так, что Квик свалился с плеча.

— Ломбо — лучший пират. Попадает в Порт Голд легко.

Адроганс выгнул бровь:

— Легко?

Панк энергично кивнул:

— Пираты не подозревают Ломбо.

— Почему это?

Ломбо оскалил огромные зубы:

— Они думают, Ломбо мертв.

Керриган поерзал на стуле. Путешествие с плато Жуск было нетрудным — они двигались под гору — и заняло неделю, а до джеранского порта Уриз они доехали за три дня. И дни эти показались Керригану очень долгими. Они ехали верхом, не щадя себя, а останавливаясь на ночлег, не зажигали костров, но не из опасения быть замеченными и не из-за отсутствия дров, а из-за недостатка времени. В двух жускских деревнях путники сменили лошадей, поели горячей еды, а потом тут же отправились в путь, так что даже Ломбо чуть не падал от усталости.

Незадолго до рассвета прибыли в порт. Ломбо повел их сразу в гавань, и они быстро сняли дорожную одежду и нарядились в яркие костюмы, чтобы никто их не узнал. Алексия и Резолют покрасили волосы: она — в черный цвет, а Резолют — в голубой.

Керриган всю свою жизнь носил робы, и потому сапоги, панталоны и просторные рубашки с яркими вставками в рукавах очень его смущали. Адепту очень не хотелось повязывать на голову платок, но он немного успокоился, когда увидел, как хорошо этот платок смотрится на Дрени. Кстати, они были похожи друг на друга, и их вполне можно было принять за братьев.

Вместе с Дрени и Орлой Керриган сидел в маленькой прибрежной таверне с низкими потолками и неярким освещением. На Орле была одежда, которую носили жены рыбаков. В таком платье можно было в любой момент подоткнуть подол и приняться за работу на судне. На Дрени была такая же рубашка, как на Керригане, однако брюкам он предпочел мужскую юбку-килт, тем более что многие рыбаки здесь так одевались.

Алексия и Ломбо ушли, чтобы договориться о лодке, которая должна была доставить их на Вруону. Ворон, Резолют и Уилл их охраняли. Квик и Перрин за пиратов сойти никак не могли — таких здесь просто не водилось — а потому держались в стороне, но всегда были готовы помочь или передать при случае какое-нибудь сообщение. Путешествовать они собирались либо на мачте, либо в трюме.

Все остальные вполне сошли за пиратов, даже маленький Уилл. Его, правда сначала, по причине роста брать не хотели, но потом учли то обстоятельство, что он может поговорить с Азуром Пауком и упросить того вернуть фрагмент Короны Дракона. В благоприятный исход дела никто, включая самого Уилла, не верил, и все же такой возможностью решили не пренебрегать. В конце концов, если Азур Паук на это не согласится, Уилл и сам может украсть фрагмент.

Керриган был рад тому, что сидит сейчас на стуле, а не в седле. Морское путешествие его тоже не привлекало: при воспоминании о последней поездке его бросало в пот. Самым неприятным для него обстоятельством стал запрет на ведение журнала. Во время пути адепт не имел возможности делать записи, а в порту, как предупредила его Орла, на такое занятие посмотрят с величайшим подозрением. Он не хотел в это верить, однако заметил, что сама она волшебный жезл с собой не взяла: не хватает еще, чтобы ее приняли за чародейку.

С этими неприятными моментами Керригану пришлось смириться ради того, чтобы быть похожим на моряка, однако недавнее сражение с сулланкири не давало ему покоя. Он много видел, и увиденное переполняло его до краев. Юноше не терпелось обсудить это с другими, но в пути сил на это ни у кого не оставалось. А теперь, в обличье моряка, вести такие разговоры было совершенно неуместно. Да и еще неизвестно, захочется ли вообще кому-нибудь говорить со мной на эту тему.

Если учитывать морское сражение, битва за Свойн была не первой, которая прошла на его глазах, но сражение двух армий Керриган увидал впервые. Исторические сведения, почерпнутые им из книг, отличались бесстрастностью и тенденциозностью. Там отмечались ошибки, сделанные тем или иным полководцем, приводился список потерь и тому подобное. Будучи знакомым с этим, Керриган думал, что готов к битве за Свойн.

Однако он обнаружил, что в действительности невозможно оставаться бесстрастным, когда вокруг тебя кричат люди и как дети просят о помощи или смерти. При эльфийском батальоне лучников было два мага. Керриган и эти двое были единственными чародеями, способными помочь людям, однако случались такие раны, излечить которые не представлялось возможным. Маги могли добиться того, чтобы человек, потерявший руку или ногу, гениталии или половину лица, мог остаться в живых, однако сохранение жизни не всегда было для этих людей благом.

Несколько людей, с которыми Керриган работал, просили его написать для них письма, и он заверял, что напишет. Запомнил он, однако, не тех, кто просил, а тех, кто уже не в силах был просить. Они умерли прежде, чем письма их дошли до дома.

Кровавая бойня, грязная, израненная атаками и контратаками земля, снаряды, вошедшие в кости так глубоко, что вынуть их оттуда уже не представлялось возможным, — все это перевернуло его представления о войне. Огромное количество тел, страшные раны на руках и ногах, смертельные удары по голове и груди… короче, это была самая настоящая резня. Человек, которому отсекали ногу, отбивал удары руками, пока силы его не иссякали. Множественные раны головы и груди (каждая из которых была смертельной) говорили о ярости нападающих.

Однако Керриган не спешил вынести обвинительный приговор войне. Философские споры об ужасах войны всегда заканчивались двумя заключениями. Первое: война — это зло. Второе: бывают времена, когда война становится неизбежной, потому что кому-то очень хочется, чтобы ему подчинились. Защита свободы злом не является.

Существование Керригана на Вильване было простым и мирным и, несмотря на трудности, даже идиллическим. Морская катастрофа или побои в Ислине можно было рассматривать как отклонение от нормы или происки злых людей. Все это не разрушало его оптимистического взгляда на мир. Свойн, однако, показал ему, что даже хорошие люди способны на жестокость.

А я? Он не мог отрицать, что убил пиратов на корабле, но он ведь только ответил на их жестокость. Если бы я остановился и подумал, что я делаю с людьми… Керриган покачал головой и посмотрел на Орлу. Она атаковала пиратов открыто, но жестокой от этого не стала.