Роберт Сальваторе - Незримый клинок

– Но мне все равно будет приятно помучить тебя, – не задумываясь ответил Джарлакс. Друзил достаточно слышал о темных эльфах и понял, что это не пустая угроза.

– Друзил хочет навредить Кэддерли, – согласился бес, и в его темных глазках забегали огоньки.

– Тогда рассказывай, – велел Джарлакс. – Все.

В этот же день чуть позже, когда Рай'ги и Друзил занялись необходимыми магическими манипуляциями, чтобы выработать между собой связь, как между хозяином и двойником, Джарлакс сидел в одиночестве в комнате, которую занял в подвале дворца Басадони. Он многое узнал от бесенка, а самое главное – понял, что его банде нельзя даже приближаться к человеку по имени Кэддерли Бонадьюс, чем привел Друзила в глубочайшее уныние. Жрец храма Парящего Духа обладал такой силой, что даже Рай'ги и Киммуриэль не смогли бы с ним справиться, враг был слишком могуч. Но что еще хуже, Кэддерли создал целый орден священнослужителей, окружив себя молодыми и способными учениками, увлеченными идеалистами.

– Нет никого хуже их, – задумчиво произнес Джарлакс как раз в тот момент, когда в комнату вошел Энтрери. – Идеалистов, – пояснил он озадаченному убийце. – Пуще всех ненавижу идеалистов.

– Они просто слепые недоумки, – согласился Энтрери.

– Они – непредсказуемые фанатики, – поправил Джарлакс. – Опасность и страх им нипочем, пока они убеждены, что их путь угоден тому богу, которому они служат.

– А разве глава какой-то из гильдий – такой человек? – растерянно спросил Энтрери, поскольку предполагал, что дроу вызвал его, чтобы обсудить предстоящую встречу с остальными гильдиями, назначенную ради того, чтобы положить конец войне еще до того, как она начнется.

– Нет, нет, это я совсем по другому поводу, – махнув рукой, ответил Джарлакс. – Это связано с моими делами в Мензоберранзане, а не здесь. Пусть это тебя не беспокоит, твое дело гораздо важнее.

И Джарлакс заставил себя сосредоточиться на текущих задачах. Его поразил рассказ Друзила, он не ожидал, что какой-то человек может создать ему столько проблем. Хоть Джарлакс и твердо решил не подпускать к Кэддерли своих подчиненных, он вовсе не был подавлен. Ведь Дзирт и его друзья еще далеко от этого громадного святилища, известного под названием храм Парящего Духа.

И Джарлакс решил, что они туда никогда не попадут.

– Ах, такая радость познакомиться с вами! Такая радость! Счастья вам, король Бренор, и вашему роду, – уже раз в десятый, с тех пор как «Донножорка» вышла из порта Ворот Бальдура, рокотал Бампо Громобоец, толстый низенький дворф с ярко-рыжей бородой и громадным плоским носом на румяном лице, свернутым на одну сторону. Судно дворфов было плоскодонкой с мелкой, в двадцать футов, посадкой, двумя рядами весел, хотя обычно использовался только один, и длинным рулевым рычагом для управления и для того, чтобы снимать судно с мели. Бампо и его не менее круглый и приземистый братец Донат были вне себе от счастья, увидев восьмого короля Мифрил Халла. Бренор был искренне изумлен, что его имя обрело такую известность, пусть даже и среди его собственного народа.

Теперь же изумление превратилось в раздражение, потому что Бампо, Донат и двое сидевших на веслах их родственников, Йиппер и Квиппер Рыбохлопы, не переставая осыпали его комплиментами, клятвами в вечной верности и всякой сентиментальной чушью.

Дзирт и Кэтти-бри улыбались, сидя в сторонке. Дроу посматривал то на девушку (как он любил смотреть на нее, когда она этого не замечала!), то на дворфов. Потом переводил взгляд на Реджиса, лежавшего на пузе на носу лодки, свесив голову и опустив руки в воду, а после – на постепенно удалявшиеся очертания Ворот Бальдура.

Он снова вспоминал, как был в городе. Это оказалось так просто, даже проще, чем в тот раз, когда он воспользовался волшебной маской. Он заслужил такое отношение; все они заслужили. Когда они исполнят то, что должны, и хрустальный осколок окажется в руках Кэддерли, когда они найдут Вульфгара и помогут ему избавиться от темного наваждения, то, возможно, снова смогут отправиться путешествовать по огромному миру с единственной целью – увидеть новые горизонты. И пусть им не встретится больших забот, чем бесконечная льстивая дворфская болтовня.

Дзирт радостно улыбался, раздумывая о том, как много всего ждет их в будущем. Он даже мечтать не смел, что будет так жить, когда несколько десятков лет назад вышел из Мензоберранзана.

Тут ему пришло в голову, что его отец Закнафейн, погибший ради того, чтобы сын получил такую возможность, смотрит на него сейчас откуда-то из другого, лучшего мира, пребывание в котором Зак заслужил.

Смотрит на него и улыбается.

В королевском дворце, на бастионе военного укрепления, в башне колдуна, в стане кочевых варваров, в крестьянском доме среди полей, окруженных каменными оградами или плетнями, даже в крохотной невзрачной комнате на черной лестнице ветхой харчевни каждый из нас тратит много сил на то, чтобы создать свое собственное маленькое королевство. Будь то в великолепном дворце или в крошечном домике, все, от надменной знати до непритязательных в своих чаяниях беднейших крестьян, испытывают глубокую потребность в обладании или по крайней мере управлении чем-то. Мы хотим – нам необходимо – найти свое собственное царство, свой уголок в этом мире, подчас таком непонятном и запутанном, чтобы хотя бы там ощущать какую-то упорядоченность, раз уж огромный мир нам неподвластен.

Вот мы и стараемся, создаем и ограничиваем, ставим запоры и заборы, а потом ожесточенно защищаем свой мирок с мечом или с вилами в руках.

Мы надеемся, что он станет нашим тихим пристанищем в конце долгого пути, полного суровых испытаний, заслуженным, надежным покоем после жизни, полной смятения. Но надежды не оправдываются, потому что покой – это не место, пусть даже ограниченное забором и высокими стенами. Величайший из королей, имеющий громадную армию и живущий в неприступной крепости, совсем не обязательно живет в покое. Напротив, владение несметными богатствами может отнять даже надежду на безмятежность. Пусть существует надежная защита, но остается другое беспокойство, и его не избежать никому. И король, и самый последний нищий временами испытывают неизъяснимое раздражение. Я не имею в виду сильную ярость, которую нельзя выразить словами. Скорее это чувство досады и разочарования, такое неуловимое, такое всепроникающее, что его даже не сразу осознаешь. Оно – невидимый источник внезапных вспышек гнева, незаслуженно изливаемого на друзей и родных, нарушитель нашего спокойствия. Освобождение от него можно отыскать только внутри себя, в своей душе и разуме.