Роберт Сальваторе - Осада Тьмы

— Это запах... — Джарлаксл, брезгливо сморщившись, прикрыл нос рукой.

— ...власти! — закончил Громф начатую фразу, сузив красные глаза и раздувая ноздри красивого тонкого носа. Маг сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах горящей человеческой плоти.

— Совсем не Ллос нагнетает зловещие предчувствия, — внезапно заявил Джарлаксл. Ему вдруг захотелось согнать с раздосадованного Громфа спесь, поскорее покончить с разговором и убраться отсюда.

— Что тебе известно? — разом напрягся Громф.

— Не больше, чем тебе, — ответил Джарлаксл. — Вполне возможно, что Ллос разгневана бегством Дриззта и уроном, нанесенным часовне. Ведь ты лучше других понимаешь, какое значение имеет это святилище.

В ответ на хитрый тон наемника ноздри мага снова затрепетали. Джарлаксл намеренно задел больное место, ахиллесову пяту неуязвимого Архимага. Громф создал самое величественное из украшений часовни, гигантский иллюзорный мерцающий образ, паривший над центральным алтарем. Он беспрестанно менялся, принимая то обличье прекрасной женщины-дроу, то громадного паука. В Мензоберранзане ни для кого не было секретом, что Громф вовсе не принадлежал к наиболее преданным поклонникам Ллос и, создав этот образ, он всего лишь избавился от беспощадного гнева своей матери.

— Но вряд ли Ллос — единственная причина, слишком уж много других происшествий, — продолжал Джарлаксл, насладившись мелкой победой. — И большинство из них, как мы видим, подрывают ее власть.

— Божество — соперник? — предположил Громф, видимо выдав больше, чем намеревался. — Или тайный бунт? — Маг откинулся назад, полагая, что поймал какую-то ниточку, думая, что о подобном восстании главарю наемников уж точно что-то должно быть известно.

Но Джарлаксл действительно не знал, имеет ли хоть одна из догадок Громфа под собой основание, так что припертым к стенке он себя не почувствовал.

— Нечто, — только и ответил наемник. — Нечто несущее опасность для всех нас. Уже больше двадцати лет то один, то другой Дом переоценивают важность поимки предателя, и поэтому его значение непомерно возросло, а отсюда и умножились неприятности, которые он вызывает.

— Так ты полагаешь, что все это как-то связано с бегством Дриззта, — задумчиво произнес Громф.

— Я полагаю, что многие Матери так считают, — быстро ответил Джарлаксл. — И поэтому его побег действительно сыграл свою роль в том, что на нас надвигается. Но я не говорил и на самом деле не думаю, что твои нехорошие предчувствия связаны с побегом предателя из Дома Бэнр.

Громф закрыл глаза, обдумывая сказанное. Джарлаксл, конечно, прав. Мензоберранзан настолько погряз в своих интригах, что правда значила здесь меньше, чем подозрение. Подозрение зачастую оправдывалось и превращалось в пророчество и, таким образом, становилось отцом правды.

— Вероятно, я захочу еще раз переговорить с тобой, наемник, — негромко произнес Громф, и Джарлаксл посмотрел на дверь. Рядом с ней все еще горел зомби, уже превратившийся в кучу почерневших костей.

Джарлаксл направился к выходу.

— Увы, — с притворной скорбью сказал Громф, и наемник остановился. — Мтар не выжил.

— Тем хуже для него, — бросил Джарлаксл, не желая, чтобы маг решил, будто смерть одного члена может нанести ущерб Бреган Д'эрт.

Джарлаксл вышел, спустился по веревке и незаметно скользнул в тень, обдумывая все, что случилось. Он редко разговаривал с Громфом, а еще реже Громф давал аудиенцию таким необычным способом. Одно это уже было значительно. Здесь творится нечто странное, что-то действительно носится в воздухе. Джарлаксл любил хаос (в основном за то, что из вихря всеобщей неразберихи он выбирался победителем) и теперь был заинтригован. Но еще больше его удивило то, что Громф, несмотря на все его страхи и возможность многое потерять, тоже был заинтригован!

Архимаг подтвердил это, раскрыл все карты, упомянув божество-соперника. Бэнр был прожженным негодяем, несмотря на то, что занимал такое высокое место в иерархии Мензоберранзана.

Неверно, мысленно возразил Джарлаксл сам себе. Не несмотря, а именно поэтому. За много веков Громф ожесточился; с той высоты, куда он вознесся, даже положение Архимага казалось не таким уж важным, потому что это был крайний предел для мужчины.

Наиболее уязвимой стороной жизни в обществе дроу было даже не соперничество Домов, а жесткая система матриархата, установленная последовательницами Ллос. Половина населения города находились в приниженном положении только из-за того, что родились мужчинами.

Они были рабами женщин с рождения.

А порабощение неизбежно рождало ожесточение, даже в таких, — особенно в таких! — кто достиг столь многого, как Громф. С высоты своего положения он отчетливо видел, насколько выше мог бы подняться, если бы всего лишь обладал иными половыми признаками.

Громф дал понять, что он, вероятно, еще раз побеседует с Джарлакслом; у наемника возникло ощущение, что они с магом и впрямь будут встречаться, и наверняка часто. Шагая дальше, он раздумывал, что именно Громф вытянет из бедняги Мтара, поскольку не сомневался, что лейтенант вовсе не погиб, хотя, возможно, пленнику придется пожалеть об этом.

Джарлаксл тут же посмеялся над собственной, глупостью. Он говорил с Громфом правдиво, поэтому Мтар вряд ли сможет сообщить ему что-то новое. Наемник вздохнул. Он не привык говорить правду, он привык ступать, обходя паучьи сети.

Быстро отбросив эту мысль, Джарлаксл переключил свое внимание на город. Что-то в самом деле назревало. Джарлаксл, всю жизнь ходивший по краю, хорошо чувствовал это, да и Громф тоже. Очень скоро случится нечто важное, и наемнику необходимо было выяснить, какую выгоду он из этого извлечет, что бы ни произошло.

Когда друзья спустились ниже по склону, Дриззт подозвал Гвенвивар к себе. Пантера неподвижно уселась перед ним, ожидая, что ей скажут.

— Тебе стоило бы взять кошку с собой, — посоветовала Кэтти-бри, поняв намерение Дриззта.

Варвары, несмотря на то, что оставили далеко позади свои жилища в тундре и обособленную от всего мира жизнь, по-прежнему настороженно относились к магии. Многие из людей Берктгара побаивались пантеры, да и сам Берктгар чувствовал себя неуютно.

— Довольно с них и того, что я явлюсь в их городок, — ответил Дриззт.

Кэтти-бри нечего было возразить. Для северян зрелище темного эльфа, представителя народа, известного своим коварством и магическими способностями, было еще более неприятным, чем пантера.

— А все-таки Берктгару не повредило бы, если бы пантера ненадолго подмяла его под себя, — не преминула заметить девушка.

Дриззт усмехнулся, представив, как удобно Гвенвивар разлеглась бы на спине гиганта, извивающегося под ней.