Роберт Сальваторе - Тысяча орков

Шаудра Звездноясная заметила взгляд Аграфана, остановилась и положила руку на плечо дворфу, чтобы и тот остановился.

— Предан ли он городу… или же своему народу? — спросила она. — Считает ли он своим истинным правителем маркграфа или же короля Бренора из Мифрил Халла?

— Деточка, Торгар достойно сражался за каждого маркграфа с тех пор, когда твои родители еще даже не родились, — напомнил Аграфан.

Шаудра кивнула, однако вряд ли ее переубедили эти слова — как и Аграфана.

— Не следовало торговать и пить с чужими дворфами, — заметила Шаудра, резко запахнула плащ и пошла вперед.

— Искушение велико. Удачная торговля, хорошая выпивка, интересные истории. Ты действительно думаешь, что моему народу не хотелось бы услышать повесть о битве в Долине Хранителя? Ты думаешь, что твоему собственному миру пошло бы на пользу, если бы Мифрил Халл завоевали проклятые дроу?

— Ну, быть может, если бы темные эльфы успели перед отступлением изрядно навредить… — ответила Шаудра.

Аграфан бросил на нее хмурый взгляд, но тотчас же успокоился, ибо Шаудра озорно заулыбалась, едва договорив.

— Ба! — фыркнул Аграфан.

— Значит, ты полагаешь, Мирабар в долгу перед Мифрил Халлом за то, что темных эльфов разбили под его стенами? — спросила Шаудра.

Аграфан приостановился, задумавшись. После лишь пожал плечами, не желая вдаваться в дальнейшие пояснения.

Шаудра вновь усмехнулась и покачала головой: вероятно, сердцем дворф готов дать один ответ, но рассудок, преданность маркграфу Эластулу и Мирабару, подсказывают иное. Тут уж не до смеха. Немалую тревогу внушило хранительнице скипетра то, что Аграфан, один из самых влиятельных членов Совета Сверкающих Камней, недвусмысленно проявлял смешанные чувства по отношению к Мифрил Халлу. Аграфан был одним из самых влиятельных противников Мифрил Халла, и речи его нередко выражали мнение буйных недоброжелателей Клана Боевого Топора. Некогда Аграфан составил план, по которому следовало пробраться в соседнее королевство да подбросить на склады Мифрил Халла уголь, горящий при более низкой температуре, чтобы ухудшить у соседей качество плавки и литья.

Аграфан Тяжелый Молот неоднократно разражался во время заседаний Совета яростными речами в адрес дворфов из Клана Боевого Топора, но переговорив с советником с глазу на глаз Шаудра уяснила, какой разлад царил у дворфа и у его соплеменников в душе.

— Скажи мне, Аграфан, кто был тот прославленный темный эльф, что сопровождал караван Бренора?

— Дзирт До'Урден? О да, он пришел вместе с остальными, но его не впустили в город.

Шаудра с любопытством посмотрела на дворфа. Дзирт добился немалой известности на Севере, даже прежде, чем обратил оружие против своих соплеменников, что атаковали Мифрил Халл. По всем меркам можно было считать его героем.

— «Алебарда» ни за что не позволит топтать наши улицы проклятому темному эльфу, какое бы имя он ни носил, — непреклонно заявил Аграфан. — Однако же тот пришел. Торгар и прочие видели его, видели вместе с той человеческой девчонкой, да вместе с тем человеческим парнем, которых Бренор называет своими детьми, — они стояли в стороне и видели, как все происходило.

— Был ли он красив столь же, как в рассказах? — полюбопытствовала Шаудра.

Еще более хмурый взгляд бросил на нее Аграфан, и тяжесть взора сменилась недоумением.

— Он же дроу, ты, глупая!

Шаудра Звездноясная лишь засмеялась, и Аграфан покачал косматой головой.

И здесь они завершили свой путь, ибо достигли Нижнеградской площади меж трех зданий, в одном из которых, большом, разделенном на множество комнат, и жила Шаудра. В центре треугольного по форме участка открывался лестничный спуск, и вел он к комнате, что охранялась в Мирабаре надежней всего, к главному переходу в Нижнеград — настоящий, по мнению Аграфана и его соплеменников, город, где велась настоящая работа.

Распрощавшись с дворфом, Шаудра зашла в дом. Долго, долго стоял Аграфан у самого спуска, чувствуя сильнейшее волнение, прежде чем спустился туда, где обитало более двух тысяч мирабарских дворфов. Его почетный долг состоял в том, чтобы спуститься и донести до остальных послание маркграфа, но Аграфан знал своих сородичей достаточно хорошо и понимал: речи его породят среди дворфов кипучее негодование и разлад. Самые противоречивые чувства испытывали дворфы к Мифрил Халлу. Немало мирабарских дворфов даже призывали к тому, чтобы задерживать имущество любого каравана, что движется от владений Клана Боевого Топора на запад, в полной мере осознавая при этом, что подобные действия неизбежно породят войну между двумя городами. Иные вполголоса говорили о том, что предки их во времена предшественников короля Бренора обитали в Мифрил Халле, и что жилось им неплохо — не хуже, чем может мечтаться любому дворфу.

Аграфан хмыкнул себе под нос (он называл это «дворфский вздох») и спустился вниз, глухо ступая по лестнице, пробираясь к подъемнику через толпу людей-стражников. Он отослал служителя прочь взмахом руки и ухватился за прочные канаты, опустившись на сотни футов вниз в столь же усиленно охраняемую комнату, выходы из которой закрывали обитые железом двери и кованые навесные решетки. Вся охрана в этой комнате состояла из дворфов, некоторые из которых были храбрейшими бойцами во всей Алебарде.

— Идите, и донесите мои речи до всех наших сородичей во всех шахтах, — приказал Аграфан. — И до тех, кто работает выше, на стенах. Встретимся после заката во Всеогненной Палате, и пусть там будет каждый из моих парней Каждый!

Стражники открыли выход перед Аграфаном, и он вышел, опустив голову и бормоча себе под нос, гадая, как выйти из наисложнейшего положения наилучшим способом.

Ибо хотя воспитанностью он и превосходил прочих (об этом свидетельствовало и то высокое положение, что занимал он в Совете, где преобладали люди), но оставался дворфом и учтивость всегда давалась ему нелегко.

Никогда Всеогненная Палата, где собиралось множество дворфов, не знала порядка и тишины, но в ту ночь, когда пришли почти что все две тысячи дворфов, населявшие город, да к тому же пришли для обсуждения столь противоречивого вопроса, в чертогах воцарился полнейший беспорядок

— Так значит, теперь ты станешь меня учить, чьи рассказы я вправе слушать, а чьи — нет? — рассерженно громыхал Торгар Молотобоец, обращаясь к Аграфану. — Всего-то немного хорошего эля и немного рассказов, которые еще лучше!

Немало дворфов, что вместе с Торгаром вели торговлю с пришельцами из Долины Ледяного Ветра, а позднее посетили празднество, устроенное Кланом Боевого Топора, выразили одобрение громкими криками. Несколько дворфов потрясали в воздухе прекрасными образчиками резьбы по кости, которые они приобрели у торговцев — изумительными по красоте и недорогими изделиями.