Роберт Сальваторе - Хребет Мира

— Само собой, мой господин, — согласился управляющий, — но, боюсь, знатные господа редко заключают браки по любви. Здесь большое значение имеют положение и состояние, — осторожно договорил он.

— Я люблю ее! — с вызовом выкрикнул Ферингал.

— Тогда сделай ее своей любовницей, — невозмутимо посоветовал Темигаст. — Ничего серьезного. Конечно, человеку вашего высокого положения необходимо иметь хотя бы одну, Ферингал даже не нашелся что сказать — его душил гнев. Он развернулся на каблуках и стремительно двинулся в свою комнату.

— Ты с ним целовалась? — хихикая, спросила Тори, младшая из сестер Гандерлей. Тори было всего одиннадцать, и она только начинала осознавать разницу между мальчиками и девочками, но быстро набиралась знаний, поскольку ее сестра Меральда, старше ее на шесть лет, влюбилась в Яку Скули — юношу с нежным лицом, длинными ресницами и задумчивыми глазами.

— Нет конечно, — отозвалась Меральда, отбрасывая длинные черные волосы со смуглого красивого лица, которое мгновенно пленило сердце лорда Аукни, хоть девушка об этом и не подозревала.

— Но ведь хотела, — поддразнила Тори и рассмеялась, и Меральда заодно с ней,

— Это точно, — созналась старшая сестра.

— И дотронуться тоже, — продолжала младшая. — Ах, обнять и поцеловать! Милый, дорогой Яка! — И Тори громко чмокнула губами и, повернувшись спиной к сестре, обхватила себя руками за плечи, чтобы сзади казалось, будто кто-то обнимает ее.

— Прекрати! — воскликнула Меральда, весело хлопая ее по спине.

— Но ты же с ним даже не целовалась, — сказала Тори. — Почему, если тебе хотелось? Или он не хотел?

— Это для того, чтобы он думал об этом еще больше, — объяснила Меральда. — Чтобы он думал обо мне все время. Чтобы мечтал обо мне.

— Но если ты этого хочешь…

— Я хочу большего, — перебила ее Меральда, — и если выждать, то он потом умолять будет. А если я заставлю его умолять, то смогу получить от него все, что я хочу.

— А чего больше? — смутившись, спросила Тори.

— Стать его женой, — решительно заявила Меральда.

Тори обмерла. Она схватила соломенную подушку и дала сестре ею по голове.

— Нет, ты никогда!.. — выкрикнула она слишком громко.

Занавеска, отделявшая их спальню, тотчас же отодвинулась, и отец девочек, Дони Гандерлей, крепкий мужик, работавший на торфяниках, с темной от солнца и грязи кожей, сунул голову в их закуток.

— Вам уже давно пора спать, — сердито сказал он.

Обе девчонки мигом прыгнули на колючие, набитые соломой тюфяки и натянули до самых подбородков одеяла, не переставая тихонько хихикать.

— Ну, нет, я не потерплю всяких глупостей! — взревел Дони и пошел на них, раскинув руки, как громадная хищная птица. Они затеяли веселую возню, закончившуюся всеобщими объятиями.

— А теперь спать, — негромко сказал Дони чуть позже. — Мама плохо себя чувствует, а вы своим смехом не даете ей заснуть.

Он поцеловал обеих дочерей и вышел. Девочки, чтившие отца и тревожившиеся за мать, которой сегодня было хуже, чем обычно, успокоились и задумались каждая о своем.

Признание Меральды удивило и напугало Тори. С одной стороны, ее страшило, что сестра может выйти замуж и покинуть отчий дом, а с другой стороны, сладким трепетом наполняла мысль, что когда-нибудь она тоже станет молодой женщиной, как ее сестра.

Меральда же, лежавшая рядом, сгорала от нетерпения. Она уже целовалась с мальчиком, точнее, с несколькими, но всегда из любопытства или потому, что подружки подзуживали. Впервые ей самой хотелось кого-то поцеловать. Как ей хотелось поцеловать Яку Скули! Поцеловать и провести пальцами по его вьющимся темным волосам. Погладить мягкую гладкую щеку, и чтобы он тоже перебирал руками ее густые волосы, ласкал лицо…

И Меральда погрузилась в сладкий сон.

Неподалеку, в постели не в пример более удобной, в гораздо более красивой и просторной комнате лорд Ферингал зарылся в пуховые подушки. Ему хотелось забыться в мечтах о девушке из деревни, которую он сжимал бы в объятиях, не думая о своем треклятом положении; делать то, что хочется, и чтобы не вмешивались ни сестра, ни старый Темигаст.

Видимо, желание забыться было слишком сильным, потому что Ферингал в полусне без конца ворочался и метался в огромной мягкой постели, сбивая простыни. Еще хорошо, что он вцепился в подушку, потому что она уберегла его голову, когда он свалился с кровати на пол.

Ферингал не сразу выпутался из белья и стал мерить шагами комнату, почесывая голову. Никогда еще он не был так взбудоражен. Что же с ним сделала эта чаровница?

— Стакан теплого козьего молока, — пробормотал он себе под нос, решив, что это его успокоит и поможет заснуть. Ферингал тихонько вышел из комнаты и стал спускаться по узкой лестнице. На полпути он замер, услышав доносившиеся снизу голоса.

Он узнал гнусавый голос сестры, потом раздался смех. Ее и старого, страдающего одышкой Темигаста. Что-то насторожило Ферингала, каким-то шестым чувством он понял, что причина их веселья — он сам. Крадучись он дошел до перекрытия первого этажа и замер в тени каменной балюстрады.

Присцилла сидела с вязаньем на диване, а напротив нее на стуле с высокой спинкой, с графинчиком виски в руке, устроился Темигаст.

— О, я люблю ее, — передразнила Присцилла, откладывая спицы; чтобы театрально откинуть руку. — Я жить без нее не могу!

— А ведь все эти годы как-то жил, и неплохо, — подыграл ей Темигаст.

— Но я устал, мой верный слуга, — ответила Присцилла, подражая голосу брата. — Ведь занятия любовью отнимают столько сил!

Темигаст подавился напитком, а Присцилла залилась смехом.

Этого уж Ферингал не мог стерпеть. Он бросился вниз по лестнице вне себя от гнева.

— Хватит! Хватит, я сказал! — закричал он.

Застигнутые врасплох, оба обернулись к нему и прикусили языки, хотя Присцилла с трудом сдерживала смех.

Лорд Аукни грозно взглянул на нее, сжав кулаки. Никогда еще домочадцы не видели этого тихоню в таком гневе.

— Как ты смеешь? — спросил он сквозь зубы. Губы его дрожали. — Так насмехаться надо мной!

— Это просто шутка, мой господин, — несмело вмешался Темигаст, надеясь как-то сгладить неловкость, — и более ничего.

Ферингал пропустил слова управляющего мимо ушей и обратил весь свой гнев на сестру.

— Что ты знаешь о любви? — выкрикнул он. — Да ты ни разу в своей разнесчастной жизни даже не испытывала желания! Ты же понятия не имеешь, что значит спать с мужчиной, разве не так, дорогая сестренка?

— Тебе известно не так много, как ты думаешь, — оборвала его Присцилла, отбрасывая в сторону вязание, чтобы подняться с дивана. Она осталась сидеть только потому, что Темигаст крепко ухватил ее за колено. Женщина немного остыла, но старик взглядом показал ей, чтобы она внимательнее следила за своими словами и не сболтнула лишнего.