Роберт Сальваторе - Хребет Мира

Силы Дюдермонта быстро восстанавливались, и жрецам с большим трудом удавалось удерживать его в постели. Они все еще читали над ним молитвы и заклинания, а старая травница приносила чай и целебные настои.

— Это не мог быть Вульфгар, — спорил Дюдермонт с Робийярдом, который рассказал ему все, начиная с происшествия у дверей «Мотыги».

— Вульфгар и Морик, — упорно твердил маг. — Я сам все это видел, капитан, и вам еще повезло, что я наблюдал!

— И все-таки я не понимаю, — ответил Дюдермонт. — Я же знаю Вульфгара.

— Знали, — поправил его Робийярд.

— Он — друг Дзирта и Кэтти-бри, разве они могут иметь что-то общее с убийцей?

— Был другом, — упрямо возразил чародей. — Теперь Вульфгар водит дружбу с типами вроде Морика Бродяги, о котором по улицам Лускана давно идет дурная слава, да еще одной парочкой и того лучше.

— Какой парочкой? — спросил Дюдермонт, но в этот момент в комнату вошли Вайлан Миканти и еще один моряк с «Морской феи». Он приблизились к капитану, поклонились и поприветствовали, радостно улыбаясь, потому что капитан выглядел намного лучше, чем утром, когда вся команда явилась на радостный призыв Робийярда.

— Ты их нашел? — нетерпеливо спросил чародей.

— Похоже, да, — хитро улыбаясь, ответил Вайлан. — Прячутся в трюме одного судна всего через два якорных места от «Морской феи».

— Последнее время они почти не выходят, — добавил второй матрос, — но мы поговорили кое с кем в «Мотыге», там сказали, что вроде знают их, причем одноглазый сорит золотыми без счета.

Робийярд понимающе кивнул. Значит, они были заодно.

— С вашего позволения, капитан, — сказал чародей, — я бы хотел вывести наш корабль из дока.

Дюдермонт удивленно поглядел на него, поскольку совершенно не понимал, о чем идет речь.

— Я послал Миканти на розыски двух других человек, замешанных в покушении на вас, — пояснил Робийярд. — Похоже, нам удалось установить их местонахождение.

— Но Миканти только что сказал, что они в порту, — возразил капитан.

— Они на борту «Кривоножки», в качестве пассажиров. Если «Морская фея» подойдет к этому кораблю с орудиями наготове, то, скорее всего они выдадут нам этих типов без сопротивления, — сказал Робийярд, и в глазах его загорелся огонь.

Капитан хохотнул.

— Хотел бы я пойти с вами, — сказал он.

Трое его товарищей, как по команде, развернулись к двери.

— А что судья Яркхельд? — успел спросить Дюдермонт, пока они не выскочили за дверь.

— Я просил его наказать виновных по справедливости, — ответил Робийярд, — как вы и сказали.

Они нам понадобятся, чтобы доказать, что те двое, которых мы ищем, тоже причастны к этому делу.

Дюдермонт кивнул и жестом отпустил их, а сам погрузился в раздумья. Все-таки он не верил, что Вульфгар мог быть в этом замешан, хотя и не знал, как это доказать. В Лускане, как и в большинстве других городов, можно было оказаться на виселице, быть утопленным или четвертованным, подвергнутым любой другой казни по выбору городских властей уже по одному подозрению в совершении преступления.

— Я честный торговец, и у вас нет доказательств обратного, — заявил Пинникерс, капитан «Кривоножки», опираясь на фальшборт и протестуя против появления рядом с его кораблем великолепной «Морской феи», катапульта и баллиста которой были в боевой готовности, а вдоль бортов выстроились ряды лучников.

— Я уже сказал вам, капитан Пинникерс, ни вы, ни ваш корабль нам не нужны, только выдайте нам тех двоих, что прячутся у вас на борту, — с должной почтительностью ответил Робийярд.

— Тьфу! Тогда проваливайте отсюда, а то я вызову городскую стражу! — выкрикнул закаленный морской волк.

— Это не так уж трудно, — лукаво отозвался Робийярд и сделал знак кому-то на причале позади «Кривоножки». Обернувшись, капитан Пинникерс увидел сотню или больше солдат, с хмурыми лицами стоящих у пирса и готовых к бою.

— Вам некуда бежать и негде спрятаться, — продолжал Робийярд. — И в качестве любезности я еще раз прошу: ради вашего же собственного блага разрешите мне и моим подчиненным взойти на борт вашего судна и взять тех двоих, что нам нужны.

— Это мое судно! — выкрикнул Пинникерс, ткнув себя пальцем в грудь.

— Тогда я прикажу дать залп, — предупредил Робийярд, отбросив хорошие манеры. — А также присоединю к этому заклинания, которые причинят судну разрушения, каких вы даже представить себе не можете. А потом мы все равно обыщем то, что останется от вашего корабля.

Похоже, Пинникерс немного испугался, но не сдался и продолжал самоуверенно усмехаться.

— Последний раз предлагаю вам сделать выбор, — с насмешливым почтением сказал Робийярд.

— Прекрасный выбор, ничего не скажешь, — буркнул Пинникерс. Он слегка махнул рукой, давая понять, что Робийярд и остальные могут ступить на палубу его судна.

Они довольно быстро обнаружили Крипса Шарки и Ти-а-Никника. Они также нашли весьма интересную вещицу у татуированного пирата: длинную трубку.

— Это духовое ружье, — пояснил Вайлан Миканти, передавая трубку Робийярду.

— Да, действительно, — согласился чародей, внимательно рассмотрев необычное оружие и убедившись в его предназначении. — Чем из него можно стрелять?

— Чем-нибудь маленьким, но конец снаряда должен быть такой формы, чтобы мог заполнить трубку, — сказал Миканти. Он взял трубку и дунул в нее. — Если предмет будет слишком маленьким и воздух пойдет мимо, эта штука плохо сработает, — пояснил он.

— Маленьким, говоришь, — задумчиво произнес чародей, оглядывая стоявшую перед ним парочку. — Вроде кошачьего когтя? С оперением на конце?

Миканти тоже поглядел на двух пиратов и угрюмо кивнул.

Вульфгар давно уже не ощущал боли. Он тяжело обвис на израненных, окровавленных запястьях. Мышцы спины и плеч задеревенели.

Боль, которую он сейчас испытывал, была такой сильной, что Вульфгар перестал сознавать, где находится. Однако это забытье не приносило облегчения, наоборот: варвар оказался в гораздо худшем месте, где муки были такие, что ни один смертный не мог бы их вынести. Вокруг него снова кружила соблазнительница, обнаженная, порочно красивая демоница. На него набрасывался глабрезу с клешнями вместо рук и методично отщипывал кусочки его плоти. И все время в ушах раздавался издевательский хохот Эррту, гигантского демона, который больше всего на свете ненавидел Дзирта До'Урдена и теперь вымещал свою злобу на его друге.

— Вульфгар? — донесся откуда-то издалека чей-то негромкий ласковый зов, непохожий на утробный голос Эррту.

Вульфгар понимал, что это ловушка. Эррту многократно мучил его этой пыткой, подлавливая мгновения глубочайшего отчаяния, на минуту окрыляя надеждой, чтобы потом бросить в глубочайшую бездну полной безысходности.