Роберт Сальваторе - Воин

Дзирт мирился с такими отношениями, хотя они и не слишком удовлетворяли его. Несколько лет назад он покинул рощу Монши, преисполненный надежд, но эти надежды померкли перед реальностью существования. Время от времени Дзирт решался подойти к какому-нибудь селению, где от него отгораживались стеной резких слов, проклятий и обнаженных мечей. Каждый раз ему приходилось бороться с чувством унижения. Верный духу скитальцев-следопытов, – а Дзирт теперь действительно стал следопытом, не только по опыту, но и по велению сердца, – он терпеливо мирился со своей участью.

Однако когда его отвергли в последний раз, Дзирт понял, что его решимость становится все слабее. Он повернул прочь от Лускана и двинулся по Побережью Мечей, но не потому, что его прогнала стража – он даже не стал подходить к городу. Его удержали собственные опасения, и это испугало его сильнее любого меча. По дороге Дзирту встретилась группка Плачущих монахов, и эти изгои нерешительно, но все-таки приняли его, потому что, с одной стороны, у них не было намерения сторониться кого бы то ни было, а с другой – они были заняты собственными несчастьями, чтобы обращать внимание на расовые различия. Двое из группы даже бросились к ногам Дзирта, умоляя его напустить на них «ужасы темных эльфов» и заставить их страдать.

Всю весну и лето Плачущие монахи попрошайничали и страдали, а Дзирт служил им безмолвным стражем. В общем и целом, это было довольно неприятно, а иногда и неприемлемо для дрова с его принципами, но он не видел другого выбора.

Пристально вглядываясь в пляшущие язычки пламени, Дзирт раздумывал над своей участью. Гвенвивар по-прежнему являлась на его зов, и много раз ему приходилось пускать в ход свои сабли и лук. Каждый день он говорил себе, что на самом деле добросовестно служит не этим странным беспомощным фанатикам, а Миликки и своему собственному сердцу. И все же он не слишком уважал монахов и не считал их друзьями. Вот и сейчас, наблюдая за пятерыми монахами, которые пили и сюсюкали Друг с другом, Дзирт думал, что между ними и им никогда не возникнет дружба.

– Ударь меня! Исполосуй меня! – внезапно выкрикнул один из монахов и побежал к посудине с огнем, почти повалившись на Дзирта.

Дров сумел подхватить его и удержать, но только на миг.

– Обрушь на мою голову все злое колдовство дровов! – выкрикнул грязный, заросший щетиной монах, и его тощее тело забилось в корчах.

Дзирт отвернулся, покачал головой и бессознательно опустил руку в карман, чтобы нащупать фигурку из оникса, прикосновение к которой всегда напоминало ему, что он все-таки не один. Он боролся за свою жизнь, в одиночку сражаясь в бесконечной битве, однако это его не удовлетворяло. Может быть, в этом мире ему и отыскалось место, но это место не было домом.

– Как роща без Монтолио, – пробормотал дров. – Никакой это не дом.

– Ты что-то сказал? – спросил тучный монах, брат Матеус, который подошел, чтобы поднять перепившего товарища. – Пожалуйста, извини брата Янкина, друг мой. Боюсь, он чересчур насосался.

Дзирт неуверенно улыбнулся, показывая тем самым, что не обижен, однако его следующие слова заставили насторожиться брата Матеуса, предводителя монахов и самого разумного из них, а может быть, и самого честного, – До Мирабара я дойду вместе с вами, – сказал Дзирт, – а потом покину вас.

– Уйдешь? – обеспокоенно спросил Матеус.

– Здесь мне не место, – объяснил Дзирт.

– Десять Городов, вот твое место! – пробормотал Янкин.

– Если кто-нибудь обидел тебя... – сказал Матеус Дзирту, не обращая внимания на пьяного собрата.

– Никто меня не обидел, – сказал Дзирт и снова улыбнулся. – Просто я считаю, что в этой жизни меня ожидает нечто большее, брат Матеус. умоляю, не сердись, но я все равно уйду. Поверь, мне было нелегко принять это решение.

Матеус призадумался над услышанным.

– Как хочешь, – сказал наконец он. – Но ты можешь напоследок проводить нас до Мирабара через туннель?

– Десять Городов! – продолжал настаивать Янкин. – Это обитель страдания.

Тебе там тоже понравится, дров. Край бродяг, где бродяги обретают свой дом!

– В тенях туннеля часто прячутся разбойники, готовые напасть на безоружных монахов, – перебил его Матеус, резко встряхивая пьяницу.

Дзирт застыл, пораженный словами Янкина. Однако Янкин снова рухнул, и дров взглянул на Матеуса.

– Не поэтому ли ты решил пойти в город именно этой дорогой? – спросил Дзирт тучного монаха.

Вообще-то туннель был отведен для перегонки шахтерских тележек, которые спускались с Гребня Мира, но монахи всегда шли этим путем, даже если им приходилось обходить весь город кругом.

– Чтобы стать жертвой и страдать? – продолжал Дзирт. – Дорога свободна, и она намного удобнее, ведь до зимы осталось всего несколько месяцев.

Ему не хотелось идти в Мирабар через туннель. Любые путешественники, которые могли встретиться им на этом пути, оказались бы слишком близко, и дрову трудно было бы скрыть свое происхождение. Он уже дважды проходил по туннелю, и оба раза его кто-нибудь задирал.

– Остальные настаивают, чтобы мы шли через туннель, потому что он далеко в стороне от нашего пути, – резко ответил Матеус. – Однако я предпочитаю более личные формы страдания и поэтому жажду подольше разделять твое общество.

От этих фальшивых слов Дзирту хотелось кричать. Самым жестоким страданием для Матеуса было хотя бы один раз пропустить трапезу, и он просто использовал свою внешность, потому что многие легковерные люди подавали монетки фанатикам в развевающихся плащах только для того, чтобы дурно пахнущие монахи поскорее отвязались.

Дзирт кивнул и проводил глазами Матеуса, который потащил Янкина прочь.

– А потом я уйду, – прошептал он себе. Он мог снова и снова повторять, что служит богине и своему сердцу, защищая беспомощных на вид монахов, но их поведение часто опровергало их же собственные слова.

– Дров! Дров! – пуская слюни, мямлил Янкин, пока Матеус тащил его к товарищам.

Тефанис наблюдал, как отряд из пяти-шести монахов и Дзирта медленно двигается по направлению к туннелю на западных подступах к Мирабару. Родди послал квиклинга вперед, на разведку, велев Тефанису направить дрова (если, конечно, он найдет дрова) к Родди.

– Громобой позаботится о нем, – прорычал горец, поигрывая своим знаменитым топором.

Тефанис не был так уж в этом уверен. Он видел, как дров победил Улгулу, намного более могущественного и сурового хозяина, нежели Родди Макгристл, и как другой великий повелитель, Карок, пал от когтей черной пантеры дрова. Если желание Родди осуществится и он встретится с дровом в бою, возможно, Тефанису вскоре придется искать другого хозяина.