Кейт Форсит - Бездонные пещеры

— С удовольствием, — застенчиво ответила Изабо.

Айен помог Мегэн и близнецам выйти из лодки. Бронвин выбралась на пристань вслед за Доннканом, который вылетел из баркаса, как только он коснулся земли, и теперь весело пререкался с Нилом.

— Пойдем, я покажу тебе мои комнаты, Бронвин, — сказал Нил. — У меня есть такая деревянная лошадка, какой ты никогда еще в жизни не видела.

— Нет, у меня больше! — немедленно закричал Доннкан, тут же ощетиниваясь.

— Нет, не больше!

— Нет, больше!

— Хватит, мальчики! — решительно пресекла их перебранку Изабо. — Доннкан, ты здесь в гостях у Кукушонка, поэтому, пожалуйста, веди себя прилично.

— Но это нечестно! — возмутился Доннкан. — Когда Кукушонок был в Лукерсирее, ты говорила, что я должен прилично себя вести, потому что он был моим гостем. Когда мне не нужно будет вести себя прилично?

— Никогда, — сказал Лахлан, выйдя из дворца и грустно улыбнувшись Изабо. — Ты ведь Мак-Кьюинн, Доннкан, и наследник престола. Ты должен вести себя прилично всегда.

— Это нечестно, — надулся Доннкан, шагая за Нилом, который гордо повел Бронвин по лестнице во дворец.

— Нам нужно подыскать ребятишкам новую няню, — извиняющимся тоном сказал Лахлан Изабо. — Ты только и делаешь, что приглядываешь за ними.

— Ничего страшного, — смущенно сказала Изабо. — Это мне в радость, и потом...

— Ты теперь колдунья, — сказал Лахлан. — Не можешь же ты тратить все свое время на то, чтобы бегать за оравой ребятишек.

— Это мне в радость, — застенчиво повторила Изабо, взяв Ольвинну за руку и помогая ей подняться по лестнице. — Ты же знаешь, что я очень их люблю.

— Да, знаю, — мягко сказал Лахлан, взяв за руку Оуэна и поднимаясь по лестнице рядом с ней, задевая ее ноги своими черными крыльями. Малыш тоже принялся взмахивать крылышками, так что не шел по лестнице, а скорее перепрыгивал со ступеньки на ступеньку. Он был еще слишком маленьким, чтобы полностью разобраться, как пользоваться крыльями, но тем не менее с их помощью научился вполне успешно добираться до вещей, которые, по мнению взрослых, ему трогать совсем не стоило.

Изабо обнаружила, что ей трудно смотреть на Лахлана или сказать что-нибудь такое, что прозвучало бы естественно, поэтому не стала говорить ничего, сосредоточившись на Ольвинне, которая все еще путалась в собственных ногах.

Через миг Лахлан сказал:

— К тому же, не думаю, что Мегэн будет мне благодарна, если я позволю тебе проводить все свое время, приглядывая за детьми. Я знаю, она очень радовалась, что в этом путешествии ты будешь рядом с ней. Она говорит, что твое обучение и так было слишком уж несистематическим.

— Да уж, это верно! — засмеялась Изабо. — Сначала я была на Хребте Мира, потом гонялась за твоим сыном по всему Мьюир-Финну, так что сама удивляюсь, как мне вообще удалось получить мои кольца.

— Я знаю и сожалею об этом, — неуклюже сказал Лахлан.

Изабо окинула его скептическим взглядом.

— Сожалеешь о чем? Что мои занятия были нерегулярными? Так это не твоя вина, хотя, разумеется, я с радостью свалю ее на тебя, если тебе так хочется!

Лахлан вспыхнул, сердито открыв рот, потом закрыл его, бросив на нее недовольный взгляд.

— Ну вот, я пытаюсь быть с тобой милым, а ты только и знаешь, как подначивать меня!

— Ох, прошу прощения, — мило улыбнулась Изабо. — Просто я не привыкла к твоим попыткам быть милым.

Лахлан стремительно обернулся, чуть взмахнув крыльями. Румянец на его щеках стал темнее.

— Изабо!

— Что?

Он сердито смотрел на нее некоторое время, потом принужденно рассмеялся.

— Да, это действительно так, и об этом я тоже сожалею. Я буду стараться лучше.

— Должно быть, это очень трудно, — сочувственно заметила Изабо. Он подозрительно посмотрел на нее, и она ухмыльнулась, сказав:

— Ну, я хочу сказать, быть милым. Это так тебе не свойственно.

Пока он разрывался между гневом и смехом, она уже убежала в холл, таща за собой Ольвинну и Оуэна. Буба летела за ней. Добежав до середины лестницы, она развернулась и крикнула:

— И, разумеется, я совершенно не такой человек, с которым легко быть милым.

Он не удержался от смеха, и она улыбнулась ему, прежде чем снова заняться близнецами.

На площадке наверху ее ждала Эльфрида.

— Я решила отвести тебе комнату поближе к ребятишкам, Изабо, они ведь захотят, чтобы ты была рядом.

— Спасибо, это очень предусмотрительно, — ответила Изабо, с огромным интересом оглядываясь по сторонам. Убранство дворца было очень богатым — ковры и гобелены превосходной работы, множество очень больших картин в роскошных рамах, чаши и вазы из тончайшего фарфора. Гербы в виде цветущего чертополоха были повсюду — вырезанные на дверях, выложенные на мозаичном полу, вышитые на бархатных подушках и на груди у каждого из сотен вышколенных слуг, бесшумно сновавших по коридорам. Они были даже расположены через равные промежутки на позолоченной балюстраде парадной лестницы.

— До чего же здорово снова оказаться дома, — сказала Эльфрида. — Странно, хотя я всю жизнь прожила в Тирсолере, а теперь еще и стала его банприоннса, я все еще думаю о Эрране как о доме. — Она застенчиво улыбнулась Изабо. — Думаю, что это первое место, где я была счастлива.

— Ты ведь выросла в Черной Башне, да? — спросила Изабо. — Да уж, думаю, это было не слишком счастливое место.

— Да, совсем не счастливое. Счастье не входило в число устремлений тирсолерцев. Меня били по рукам, если видели улыбающейся, и я даже боюсь думать, какое наказание меня ожидало бы за смех.

— Какой ужас!

— Да, это было не слишком приятно, в особенности учитывая, что я сама была всего лишь ребенком.

Они вошли в большую и светлую детскую, набитую всеми возможными игрушками, какие только мог пожелать шестилетний мальчик. Там был миниатюрный замок с двигающимся подъемным мостом и оловянные солдатики, одетые в эрранскую форму; мячи, кубики, сундук с костюмами для игр и деревянная лошадка размером с собственного пони Кукушонка. Ребятишки, восторженно завопив, бросились вперед и вскоре с головой погрузились в игру, а Эльфрида показала Изабо, где они будут спать. Для близнецов поставили кроватки в комнате, соседней с той, которую Доннкан должен был разделить с Нилом, а Бронвин отвели комнатку с другой стороны коридора, рядом с комнатой Изабо.

В кресле-качалке сидела старая болотница, усердно орудуя иглой. У нее была очень морщинистая кожа лиловато-черного цвета, с островками черного меха на голове и руках. Увидев вошедших Эльфриду и Изабо, она улыбнулась, продемонстрировав два маленьких острых клыка.

— Это Айя, — сказала Эльфрида. — Она была няней еще у Айена, когда он был мальчиком, и теперь вернулась, чтобы помогать нам присматривать за нашим собственным малышом.