Кейт Форсит - Череп мира

Ощущая, что в ее душе воцарился какой-то покой, она покорно пошла вслед за Дайлласом и Мегэн, и самые могущественные колдун и колдунья во всей стране отвели ее в ее новую комнату.

Ее поселили в крошечную комнатку в ученическом крыле Теургии. Там еле помещались маленькая чистенькая постель, комод, письменный стол и книжный шкаф, но все же она была куда больше той комнатки в доме-дереве, где она выросла. Сквозь стрельчатые окна она видела зеленые листья дуба, росшего на террасе. Она свалила груду книг, которую несла, на стол, и встала у окна, глядя на играющих ребятишек, а Дайллас с Мегэн стояли в дверях, обсуждая, кто и чему будет ее учить. Буба спорхнула с ее плеча и устроилась на спинке стула, крутя головой с явным интересом в круглых глазах.

С трудом подавив неожиданный зевок, Изабо открыла слезящиеся глаза и обнаружила, что Дайллас смотрит на нее с сочувствием.

— Ты, должно быть, очень устала, девочка. Почему бы тебе не отдохнуть и не прийти в себя, а о твоих занятиях подумаем завтра. В день весеннего равноденствия никто не учится.

Спать-ух? — с надеждой ухнула Буба, и Изабо тихонько ухнула в ответ. Дайллас и Мегэн улыбнулись и, похлопав ее по руке и проговорив ласково «Да благословит Эйя твой сон», — вышли из комнаты. Изабо наконец-то осталась одна.

Когда она проснулась, в комнате стояли сумерки. Она долго лежала неподвижно, не узнавая смутные очертания окружавшей ее мебели и запах мастики, лаванды и старой кожи. Ощутив невольный приступ страха, она зажгла на ладони огонь. Комнату озарил яркий свет, и она мгновенно расслабилась, поняв, где находится.

Она спокойно лежала, улыбаясь. Изабо была очень рада, что живет здесь, а не во дворце. Здесь у нее была возможность найти свой путь, не зависящий от ее сестры-Банри. Как бы сильно Изабо ни любила Изолт, у нее не было никакого желания становиться еще одной прихлебательницей при дворе. Ее желание стать колдуньей было сильным как никогда, и она была счастлива снова находиться рядом со своей любимой Мегэн, видеть ее каждый день, слушать ее рассказы и впитывать ее мудрость.

Изабо свесила ноги с кровати и, почувствовав, как быстро забилось ее сердце, через голову натянула черное платье ученицы. Строгого покроя и цвета, оно было свободным, без единой складки или рюша, чтобы оживить его строгость. Она отбросила непослушные рыжие локоны со лба и быстро заплела их в тугую толстую косу, достигавшую ей до талии. Зеркала в комнате не было, но она отдернула занавеску и посмотрела на свое отражение в окне, которое благодаря многочисленным филенкам казалось какой-то затейливой головоломкой. Она могла различить лишь бледное и серьезное лицо, выплывающее из моря темноты, окруженное ореолом огненных кудрей, отказывавшихся держаться в косе. Оставшись вполне довольной этим зрелищем, она снова улыбнулась.

Буба все еще спала, втянув голову со стоящими торчком ушами в перья. Изабо нежно погладила белую головку одним пальцем, и круглые золотистые глаза приоткрылись, сонно моргая.

— Я ухожу, Буба. Хочешь со мной.

Сплю-ух, отозвалась Буба, и глаза снова закрылись.

Улыбаясь, Изабо открыла дверь. За ней был широкий балкон, обрамленный колоннадой из небольших готических арок, поддерживавших высокий сводчатый потолок, окаймленный замысловатым фризом из звезд и лун.

Балкон выходил на гладкую зеленую лужайку, обсаженную кипарисами и с фонтаном в центре. Единственным звуком было журчание воды, пение птиц и приглушенные голоса, нараспев произносящие заклинание.

Изабо обнаружила Хранительницу Ключа в своих покоях в главной башне. Мегэн что-то писала в Книге Теней, объемистом томе в тисненом переплете из красной кожи. В нем была заключена вся история и мудрость Шабаша Ведьм, и обязанностью каждого Хранителя Ключа было записывать на его страницах все важное, что происходило в Эйлианане.

— Я записываю рассказ о твоих приключениях на Хребте Мира, — с ласковой улыбкой сказала Мегэн. — Расскажи мне ее еще разок, Бо. Мое старое сердце радуется, слушая, как ты ее рассказываешь.

Изабо снова принялась рассказывать, и Мегэн тщательно записывала ее слова, часто прося ее подождать, чтобы она успела все записать. Изабо видела, как сильно дрожит рука Мегэн и каким тонким и неровным стал ее почерк, и предложила самой записать все вместо нее. Но Мегэн лишь покачала седой головой и продолжила писать. Добравшись до конца последней страницы в книге, она осторожно посыпала ее песком, на миг закрыла книгу и снова открыла ее. Там, где секунду назад ничего не было, появилась чистая белая страница. Мегэн улыбнулась Изабо, которая возобновила свой прерванный рассказ, и старая женщина аккуратно записывала каждое ее слово.

Наконец Мегэн закончила, закрыла книгу и заперла ее серебряным ключом длиной в палец Изабо. Потом осторожно поставила Книгу теней обратно на полку.

— Какая история! — вздохнула она, наливая в два кубка терновое вино. — Думаю, что никогда не слышала ничего подобного. Но я всегда знала, что у тебя очень могущественный Талант, моя Бо, с тех самых пор, когда ты была еще непослушной девчушкой.

Изабо только улыбнулась, потягивая вино и один за другим жадно глотая медовые кексы Изабо.

— Ребенком ты приводила меня в большое недоумение, — задумчиво проговорила Мегэн. — У тебя была такая связь с животными, что я часто думала, что ты пойдешь по моим стопам и станешь лесной ведьмой, но ты не слишком хорошо понимала все остальные силы земли. Это было очень странно. Огонь явно был твоей самой сильной стихией, и все же огонь и разговоры с животными обычно совершенно не сосуществуют друг с другом. И ты всегда устраивала игры и притворялась кем-то другим, что очень тревожило меня. — Она глотнула вина. Отблески огня заиграли на ее морщинистом лице, заставляя ее казаться неизмеримо старой. — Теперь все стало понятно, — сказала она негромко. — Совершенно понятно.

— Латифа говорила, что огонь — стихия превращений, — сказала Изабо.

— Да, это так. Она была права. Я рада, что послала тебя к ней. Она хорошо тебя учила.

— И не только огненной магии, — оживленно сказала Изабо, желая разогнать грусть, туманившую взгляд Мегэн. — Думаю, ты будешь очень рада узнать, что она научила меня еще и готовить.

Мегэн скупо улыбнулась.

— Что ж, по крайней мере, это больше, чем удалось мне.

— Да, но ученица или учительница была тому виной? — дерзко ответила Изабо.

Мегэн снова улыбнулась, но тень печали так и не исчезла с ее лица.

— Можешь показать? — попросила она внезапно. — Превратись в кого-нибудь.

Изабо погрустнела, но все-таки кивнула.

— Я попробую, — сказала она. — Я до сих пор совсем не понимаю, что я делаю.

Она собралась с силами, глядя на руки, сцепленные на коленях. Она изогнула их, представив вместо них когтистые лапы. Своим мысленным взором она ясно увидела себя в облике совы, с белыми перьями, чуть тронутыми пятнышками коричневого, с непроницаемыми золотистыми глазами. Мир странно изменился, когда она превращалась, все изогнулось и удлинилось, стало бесцветным, но детали обозначились четче и резче. Превращение завершилось. Она взглянула на старую женщину, теперь такую огромную и пугающую, и ее человеческий запах заставил Изабо инстинктивно съежиться.