Алан Фостер - Инфернальная музыка

– Мадж, веди себя прилично, – одернул спутника Джон-Том. – Она же так настрадалась!

– Ну, это ясно, – согласился выдр. – Достаточно глянуть, в каких кошмарных условиях ее содержали. – Он дал пинка атласной подушке – такой мягкой, что лапа утонула в ней по лодыжку.

Между тем принцесса сошла с кровати и закуталась в шаль, похожую на пургу из голубоватого шифона. Джон-Тому бросилось в глаза, что ее фигурка чуть стройнее, а окрас чуть светлее, чем у солдат, хотя темные полосы на нижней части туловища и хвосте такие же четкие. Во взоре его приятеля появилось нечто помимо легкого раздражения.

Старина Мадж! Джон-Том улыбнулся. Выдры никогда не меняются.

Алеукауна опустила лапу на плечо Найка.

– Чтобы вызволить меня, вы проделали такой долгий путь! Я не думала, что нуждаюсь в спасении, но и не надеялась самостоятельно одолеть этого лживого негодяя, моего похитителя. Обещаю, ваша награда будет достойна подвига. – Она одарила нежным взглядом четверку солдат, чьи вытаращенные глаза горели обожанием и восторгом. – Но сначала необходимо кое-что сделать.

– О да. – Лейтенант кивком указал на дверь. – Эта усадьба хорошо защищена, что делает побег затруднительным.

– Я и сама не слепая, – проворчала Алеукауна. – Манзай ограничил мои передвижения, но не обзор. Думаю, я сумею найти безопасный выход.

Хек вежливо предложил:

– Тогда поспешим, ваше высочество, пока сонные чары, наложенные Джон-Томом на сторожей, не ослабли или пока другие сторожа не явились проведать вас. – Он остановился у дверей, осторожно глянул через решетку и сообщил:

– Все еще спят.

В глаза Джон-Тому посмотрели очи, похожие на светящийся изнутри полированный оникс. Во взоре этом была абсолютная уверенность в себе и ни малейшего смущения.

– Настоящий чаропевец, – проворковала Алеукауна.

– О да! – гордо заявил Найк. – И его отважный спутник.

Мадж, шагнув вперед, взял принцессу за изящную лапку и церемонно ткнулся усами в тыльную сторону ее ладони. По мнению Джон-Тома, своей длительностью поцелуй побил все рекорды неприличия.

– Мадж! – предостерег он.

Выдр успокаивающе кивнул:

– Да знаю, чувак, знаю. Мы здесь тока для того, чтоб помочь в ейном вызволении. – И с располагающей улыбкой повернулся к принцессе:

– Но это не значит, че мы вправе забыть о клепаных манерах, верно, малютка?

Сказать по правде, я в жисти не встречал настоящей принцессы.

– Судя по всему.

Она высвободила конечность, но в этом жесте, пожалуй, добродушная насмешка преобладала над раздражением.

– Вы должны извинить моего друга, – вмешался в разговор Джон-Том. – Он… от природы не слишком застенчив.

– Удача любит нахальных, – с улыбкой заметила Алеукауна.

Между Маджем и Алеукауной встал нахмурившийся Найк.

– Ночь на исходе, а с ней и шансы на благополучное бегство. Ваше высочество, если вы действительно знаете безопасный выход из дома, следует воспользоваться им как можно скорее.

Она кивнула и, плотнее закутавшись в шифон, направилась к двери.

Лейтенант держался рядом.

– Через месяц вы снова увидите родной дворец.

– Лейтенант, я уже поняла, что вы не бросаете слов на ветер. Как и ваши солдаты, вы отважны и знаете свое дело. Однако я не могу уйти, пока не исполню взятые на себя обязательства.

Хек и Пауко оторопело переглянулись. Найк неуверенно молвил:

– Ваше высочество, боюсь, я не понял. Что за обязательства?

– Во мне течет королевская кровь. А это подразумевает, что у меня есть долг не только перед Харакуном и моей семьей, но и перед подругами по несчастью.

– Подруги по несчастью?

Найк отчаянно сражался со зреющей в его мозгу догадкой.

В следующий миг все, в том числе и Мадж с Джон-Томом, попали под мягкий, но властный взгляд. Чаропевец отметил, что у принцессы очень длинные ресницы.

– Это означаете что я не смогу с чистой совестью гулять на свободе, пока мои сестры томятся за решеткой.

– Это еще почему? – пробормотал Мадж. – Че до меня, так я б гулял на свободе и в ус не дул.

Занявший позицию возле двери Хек почтительно взмолился:

– Ваше высочество, я всего-навсего скромный солдат, но осмелюсь заметить: у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на другие дела, сколь бы возвышенно они ни выглядели. В любой момент могут развеяться чары Джон-Тома либо сюда придут охранники и обнаружат нас.

Надо выбираться из усадьбы, и поскорее!

Принцесса, пропустив эти слова мимо ушей, указала Найку на его запястье – там позвякивало узорное кольцо с ключами.

– У вас есть ключи от остальных камер. Чтобы освободить моих сестер по узилищу, понадобятся считанные минуты.

– Возможно, – согласился Пауко, – но большую группу беглецов и обнаружить легче.

– Нас уже семеро, – возразила принцесса. – Если к нам присоединятся еще несколько узников, что от этого изменится?

– И правда, что?

Найк задумался.

– Лейтенант, вы слышали мой приказ? – процедила она сквозь зубы. – Или нет?

Найк прижал к груди правую лапу и низко поклонился.

– Ваше высочество, мы – покорные слуги. Слушаем и повинуемся.

– Ты, кореш, говори за себя.

Мадж повернулся, собираясь уйти, но тяжелая человеческая рука остановила его.

– Мадж, теперь мы не можем их бросить.

– Да ну? – Выдр холодно глянул на Джон-Тома. – Взаправду, че ль, не могем? Следи за мной, чувак, щас я покажу, как это делается.

– Решил удрать в одиночку? – спокойно осведомился Джон-Том.

Выдр, уже взявшийся за дверную ручку, замер. Через секунду он повернулся и сердито погрозил другу пальцем.

– Эх, кореш, да кабы я не опасался за твою перекормленную тушу, уже б давно чесанул в одиночку.

– Ну конечно. – Джон-Том подавил улыбку. – Без твоего неусыпного присмотра мне и минуты не прожить.

– Ну, раз ты и сам это понимаешь… – проворчал Мадж и шагнул в сторону, пропуская Найка с принцессой.

Ротонда оставалась безлюдной, если не считать двух сладко посапывающих служанок – они покоились в креслах, точно мягкие игрушки.

Казалось, и все здание погружено в сон. По крайней мере, далекий перекрытый коридор не оглашался яростным ревом.

– Пока все идет хорошо, – успокаивал себя Джон-Том и думал при этом, долго ли продержатся его «дурацкие» чары. Дверь камеры по соседству с Алеукауниной подчинилась узорчатому ключу с кольца Найка.

Принцесса проскочила мимо него, настойчиво зашептала, склонясь в лунном свете над кем-то. Джон-Том, оставшийся в ротонде, заметил, что камера как две капли воды похожа на предыдущую.

– Умаджи! Это Алеукауна. Просыпайся! Пришли храбрецы из Харакуна, они нас освободят!

– В самом деле? – раздался очень густой, по мнению Джон-Тома, голос, однако неоспоримо женский. – Как раз вовремя. Вот молодцы!