Алан Фостер - Инфернальная музыка

Джон-Том покосился на друга:

– Мадж, дареному коню в зубы не смотрят.

Выдр поглядел на него в упор и прищурился:

– Чей-то я не помню, кореш, чтоб мне кто-то дарил коняшек или хотя б собирался это делать. А ежели и подарит, с чего это вдруг у меня возникнет желание пялиться копытному в хавало? Коня сеном не корми, дай почесать языком, да к тому ж у всех моих знакомых лошадей сильно воняло изо рта.

– Ну, у тебя тоже не цветочный аромат, – заметил Джон-Том.

– Да? Между прочим, смешно такое услышать от человека. Ваше племя не больно-то разборчиво в жратве. Все подряд метете.

– Если наши преследователи действительно отстали, почему бы нам не передохнуть?

Квиквелла опустилась на поваленное дерево рядом с дорогой.

Найк, напрягая зрение, глядел в сторону усадьбы.

– Либо мы каким-то чудом их обогнали, либо они действительно прекратили погоню. Передышка нам не повредила бы. Надо воспользоваться такой удачей.

– Я – за.

Умаджи изящно опустилась на плоский черный камень.

– Мы вс-се очень ус-стали! – воскликнула Сешенше. Остальные принцессы хором поддержали ее.

Джон-Том, ощутив легкое прикосновение к плечу, повернулся и угодил под прицел ясных синих глаз.

– Сударь, вы и взаправду чаропевец?

Он выпрямился во весь рост, с трудом заставив себя не привстать на мыски, изо всех сил втянул живот – Мадж даже удивился, что внутренности не взбугрили спину его друга.

Прежде чем Джон-Том успел откликнуться, подала голос Сешенше, в ее тоне благоговения было поменьше.

– Ес-сли вы такой великий чаропевец, почему не раздобудете нам одну-две королевс-ские кареты?

– Или шесть карет, – прошептала Квиквелла. – С могучими животными в упряжке и вышколенными кучерами на козлах.

– Если уж на то пошло, – вмешалась Пиввера, – почему просто не доставить нас домой посредством волшебства?

Этот кратковременный, но энергичный натиск привередливых и требовательных принцесс вынудил Джон-Тома попятиться к дереву. Мадж поглядывал на него, не пряча ухмылки.

– Минуточку, минуточку! Все не так просто. Магия – это вам не точная наука.

Выдр хихикнул.

– Эхма, жалко, не слышит твоих слов старина Клотагузка.

Джон-Том метнул в него испепеляющий взгляд и снова обратился к шумным и настойчивым особам королевской крови.

– Я вот что пытаюсь сказать. Да, я имею некоторое отношение к магии, но лишь к ее определенным разновидностям. Одна из них, например, – оборонное волшебство. Что же касается мгновенного переноса в пространстве, особенно переноса живых существ, это штука в высшей степени сложная и далеко не безопасная. А если б дело обстояло иначе, неужели вы думаете, я бы ходил пешком? Нет, с таким явлением природы, как чудеса, необходима крайняя осторожность.

Он выбрал наугад Умаджи и продолжил, обращаясь к ней:

– Вот представьте, уважаемая принцесса: я пытаюсь отправить вас домой с помощью песни, а вы оказываетесь на родине Пивверы.

– Или, – сухо добавил Мадж, – он отправит вашу голову во дворец Пивверы, туловище – к Алеукауне, а прелестный задок…

– Выдр, ты забываешься!

Закутанная в шелк горилла возмущенно сверкнула глазами.

– Не волнуйтесь, ваша мускулистость, я со всем уважением. Мой музыкальный компаньон не даст соврать: я умею ценить дамские попки.

– Так что увольте. – Джон-Том беспомощно развел руками. – Слишком велик риск.

– Но разве вы не переносили нас только что по этой самой дороге с помощью волшебства? – напомнила Ансибетта.

– Выбранная мною чаропесня не требовала конкретных мест, – объяснил Джон-Том. – У магии в таких случаях больше свободы для маневра. А иначе приходится иметь дело с фрактальными силовыми линиями, связанными с пространственными промежутками.

Она наморщила идеальной формы носик.

– Поистине, волшебство – очень сложное понятие.

Мадж счел необходимым внести ясность.

– Он вот че пытается растолковать вашей компании: нет гарантий, че цуккини при волшебном переносе не превратится в помидор.

У Пивверы дернулись усы.

– Но зачем переносить цуккини с помощью волшебства?

– И что такое цуккини? – добавила Сешенше.

– Фрукт, – тихо объяснила Квиквелла. – Круглый, синий, с розовыми крапинками.

– Нет, нет! – поспешила поправить ее Умаджи. – Он длинный, фиолетовый, блестит.

– Вы уверены? – засомневалась Ансибетта. – А я думала…

– Дамы, я вас умоляю! – Джон-Том стер пот со лба. – Если бы я умел в целости и сохранности телепортировать цуккини или помидоры, я бы и вас с радостью вызволил из болота. Но я боюсь… боюсь, мне не хватит профессиональных навыков. Поэтому лучше не будем терять время на пустые разговоры и отправимся в Машупро.

– Я поняла. – И Квиквелла упрямо шепнула:

– Синий.

– Фиолетовый!

Умаджи гневно уставилась на муравьедку, та в ответ высунула язык.

Жест получился очень внушительный – в силу необычной анатомии Квиквеллы.

– Так какой же вы чаропевец пос-сле этого?

Сешенше скрестила лапы на мохнатой груди, ее морду исказила гримаса гнева. Столь же быстро пришли в негодование и ее царственные подруги.

Бурная реакция спасенных пленниц застигла Джон-Тома врасплох, и он растерялся. Однако перепалка не прекратилась, поскольку Мадж никогда не лез за словом в карман.

– Щас я вам скажу, че он за чаропевец! – исторгся из глотки выдра совершенно несвойственный ему свирепый рев, заставивший умолкнуть юных дам. – Тот самый чаропевец, который тока че кажной из вас спас ее благородную заднюшку, вот он кто! А вы, чем доставать чувака дурацкими упреками, лучше б придумали, как его отблагодарить за спасение от пожизненного рабства и плена!

Долгую смущенную паузу нарушила Умаджи.

– Пожалуй, прав речник. Что случилось с нашими манерами? – Она изящным движением откинула свисающий на глаза конец шелковой ленты.

– Умаджи верно говорит: мы не должны забывать о с-своем положении.

Сешенше умела не только выходить из себя, но и признавать свои ошибки. Она приблизилась к Джон-Тому, обняла его лапой за шею, заставила склонить голову и лизнула от всей души в правую щеку. Язык – точно наждак, отметил человек.

Остальные бывшие пленницы, тоже пристыженные, последовали ее примеру. От пылких объятий Ансибетты Джон-Том не получил должного наслаждения – потому что им предшествовало извинение Умаджи.

Разумеется, горилла не желала ему ничего плохого, но осталось впечатление, будто он свалился с двадцатифутовой кручи.

– Ну, раз уж вы не в состоянии перенести нас домой наименее утомительным образом, – произнесла Алеукауна, когда с извинениями было покончено, – может быть, хотя бы обеспечите нас приличными спальными помещениями?

– А еще – походной обувью, ведь тут явно недос-статочно мужчин, чтобы нас-с нес-сти.