Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

Когда же миновала вечность (но только для соскучившихся по дому путешественников), они снова очутились под веселой и дружелюбной сенью Колоколесья. Тимов Хохот обеспечил их уютом на день и ночь, а утром они выехали в направлении Линчбени. Там они простились с Граджелутом и оставили его в кузнице – любоваться, как вожделенное золото переплавляют в компактные слитки.

Талея, встречая блудного сына, перемежала объятия и поцелуи такими яростными ударами, что было непонятно, любит она Банкана или желает ему смерти. Аналогичная встреча ждала и Сквилла с Нииной – с той лишь разницей, что выдры в выражении своих чувств вдвое энергичнее и проворнее людей.

Когда же любящие детки оправились от ласк и побоев, настал черед официального визита в дерево Клотагорба. Но чары для расширения жилища за счет других измерений не были рассчитаны на великанов типа Снугенхатта, и носорогу пришлось остаться снаружи. Впрочем, он не был в претензии и охотно воспользовался случаем пощипать молодой травки.

Остальные собрались в центральном зале. Виз предпочел разделить насест и пошептаться с Мальвитом, учеником чародея. Великий Правдивец, эта молчаливая обшарпанная загадка, был водружен на деревянный верстак. Джон-Том и его твердопанцирный наставник задумчиво рассматривали диковину из чужой земли, а может быть, и из чужого мира.

– Итак, перед нами Великий Правдивец. Великий Правдивец!

Клотагорб мял подбородок, озадаченно ковырял ящик пальцем. Тот не отзывался, и тогда волшебник ткнул посильнее. Опять – никакого результата.

– Согласен, выглядит он не очень впечатляюще. Но что поделать, правда редко бывает красивой.

– Была б красивой, – мятежно проворчал Сквилл, – ежели б жадюга ленивец поделился золотишком.

– Радуйся, что вернулся домой живым и здоровым.

Джон-Том сердито посмотрел на юного выдра, тот потупился.

– Подстричь бы тебя, шельмец, под крота, – сказала Виджи. – За все наши переживания.

Клотагорб, не обращая внимания на семейные склоки, знай себе ковырял и рассматривал загадочное устройство. Наконец Джон-Том нарушил паузу:

– Я одно могу сказать определенно.

Все посмотрели на него.

– Без сомнения, это устройство прибыло из моего мира.

– Я это подозревал, но хотел услышать от тебя. – Чародей поправил очки на клюве. – Есть какие-нибудь догадки о его предназначении?

Джон-Том задумчиво смотрел на Правдивца.

– Судя по рассказу детей, этот ящик заключает в себе истину. По крайней мере, должен заключать. В моем мире существует машина под названием полиграф, или детектор лжи. Студентом я видел несколько моделей, правда, не таких старых, как эта. Но я уверен, что не ошибаюсь. – Он помедлил. – Хотя все же не исключено, что перед нами сейсмограф или еще какой-нибудь «граф».

– Хранитель сказал, что он заколдован, – вспомнил Банкан.

– Насчет колдовства я сомневаюсь, но полиграфы давали неплохие результаты. Правда, все они были далеки от совершенства. Слишком часто им не удавалось обнаружить правду.

И тут внезапно ящик щелкнул. Джон-Том глянул на Клотагорба.

– Это вы его включили?

Волшебник отступил, отрицательно качая головой.

Точно пробудившаяся кобра, распрямился и поднялся вертикально черный шнур. Двурогая шишка на его конце медленно повернулась к Клотагорбу, затем к Джон-Тому. Не спеша оглядела комнату, слегка покачиваясь из стороны в сторону. В окошках пульсировал слабый желтый свет, как будто там искрило что-то жизненно важное.

– Я всегда говорю правду, – раздалось из решетки, расположенной рядом с бумажным свитком.

Банкан увидел, как на клетчатой бумаге задрожала длинная металлическая стрелка.

– Значит, ты в самом деле детектор лжи? – осторожно спросил Джон-Том.

Утолщение на проводе, которое, как позднее узнал Банкан, называлось штепселем, но ему все равно напоминало змеиную голову, резко повернулось, чтобы «посмотреть» на старшего чаропевца.

– Я Великий Правдивец. Я – сама истина. И я никогда не лгу.

Джон-Том почесал в затылке.

– Одного у тебя не отнимешь – ты говорливей любого из моих знакомых детекторов. Как ты здесь очутился?

– Не знаю. Истина путешествует всюду, не ведая преград. Я помню великую бурю, помню, как меня изучали и тестировали, как превращали, заколдовывали, заклинали, и в конце концов я очутился на золотой подставке в пещере. Там я долгое время провел в праздности, а затем твой отпрыск доставил меня сюда.

– Каково же твое предназначение?

Банкан заметил, что Клотагорб смотрит на устройство, как на очень ядовитую рептилию.

– Говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

Раздался лающий смех Сквилла:

– Е-мое, а ведь фиговина, кажись, таки чего-то стоит. Эх, знал бы купчишка, че он уступил за паршивую кучу золота.

– Если бы он узнал о моих способностях, ничего бы не изменилось.

Ленивец не настаивал бы на расторжении сделки. – Штепсель завис перед опешившим выдром. – Он не знал, как со мной поступить. Ведь Граджелут – всего лишь бродячий торговец, что с него взять.

– Я знаю, как с тобой поступить.

Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.

– Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.

Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.

– Но почему ты прежде ничего не говорил?

– Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, – штепсель качнулся в сторону чаропевца, – задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой – ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.

Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.

– В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?

Джон-Том отрицательно покачал головой.

– Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, – уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. – Конечно, если она не врет.

– Я не умею врать! – отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. – Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи – мне со всей вовек не справиться.

– Если ты говоришь правду, – упорствовал Джон-Том.

– А не проверить ли нам его? – предложила Ниина. – Друг на друге.

– Ну, не знаю, – медленно проговорил Клотагорб. – Сомневаюсь, что это хорошая мысль. Я уже не раз подчеркивал: правда бывает опасной.

– И это соответствует действительности, – подтвердил Великий Правдивец. – Черепах, а ты неглуп.