Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

– Путешественник Граджелут, я выполнил твою просьбу, – сказал волшебник. – Очнулся от глубокого сна и пригласил своего младшего партнера, поскольку ты настаиваешь, что не вправе поведать свою историю менее чем двум искушенным в магии слушателям.

"До чего же Клотагорб любит словечко «младший», – раздраженно подумал Банкан.

Волшебник едва заметно и тем не менее грозно подался вперед.

– К этому могу лишь присовокупить, что не позавидую тебе, если твой рассказ не будет стоить наших неудобств. Прожив несколько сотен лет, волей-неволей приучаешься ценить время.

Ленивец заметно разволновался, но не проявлял желания идти на попятный.

– Милостивый государь, поверьте, я вовсе не хочу попусту отнимать у вас драгоценное время. – Он глянул на Джон-Тома. – Как я уже сообщил вашему коллеге, я странствующий коммерсант и по роду своей профессии главным образом имею дело с домашней утварью и бытовой химией.

– Да, я видел во дворе ваш фургон, – подтвердил Джон-Том.

Граджелут кивнул.

– Такова моя специализация, хотя вообще-то я покупаю и продаю все.

– Довольно биографии, – проворчал черепах. – Ближе к делу.

– Разумеется. – Ленивец погрузился в воспоминания. – Это случилось довольно далеко отсюда, в северном краю. Когда я ехал проселочной дорогой близ Л'бора, мой взор привлекла несколько необычная картина. Я имею в виду несчастного калеку. Он лежал всеми покинутый на обочине. – Купец фыркнул. – Вы, безусловно, понимаете, что мне вовсе не хотелось останавливаться. Это обычная и всем известная разбойничья уловка.

Кому-нибудь из шайки достается роль живца, он притворяется увечным и взывает к добросердечию путников, а его товарищи дожидаются своего часа в засаде.

Однако я рассудил, что мой экипаж не предназначен для быстрой езды и вряд ли спасет от банды грабителей, если они решат настичь меня во что бы то ни стало. К тому же раны этого существа показались мне настоящими. Короче говоря, я решил выяснить, чем смогу помочь несчастному.

– Какой благородный поступок!

Очевидно, Джон-Том подозревал, что у торговца на уме было то же, что и у разбойников с большой дороги.

– Звали его Джух Фит, он принадлежал к лисьему народу, а его плачевное состояние было следствием отнюдь не боевых ранений, а старости, голода и бродячей жизни. Когда я приблизился, он был еще жив и, едва дыша, все-таки сумел вытащить меч, висевший у него на боку.

Поверьте, судари мои, я вовсе не фехтовальщик, а потому счел за благо отступить. Увидев это, он поманил меня и открыл тайну, которую я намерен передать вам.

Шатаясь от изнеможения, Джух Фит прошел дальний путь с высоких гор, что лежат к северо-западу от Л'бора. Но описать весь свой маршрут он не мог, поскольку не был ни географом, ни навигатором. Очень скоро я выяснил, что не был он и торговцем. Лишь многолетняя привычка запоминать поля сражений позволила ему в малейших подробностях обрисовать место, где он обнаружил нечто интересное.

На закате жизни этот неустрашимый профессиональный солдат столкнулся с тем, что напугало его до полусмерти. В стремлении как можно быстрее уйти от опасности он потерял и скарб свой, и верховое животное и только чудом добрался почти до окраины Л'бора, не повстречав на пути ни одного лиходея.

Да, милостивые государи, еще бы день – и Джух Фит вышел бы на окраину этого северного города, который и был его целью. Но силы в конце концов покинули его, тело перестало подчиняться разуму, он лежал совершенно беспомощный и в час, когда я встретил его, был гораздо ближе к смерти, чем к Л'бору. Я оказал ему посильную помощь, напоил, а принимать пищу он был уже не в силах.

– И что же он увидел в горах на северо-западе? – В глазах Джон-Тома появился пресловутый блеск. – Сокровища? Таинственный заброшенный город?

– Ничего подобного, – возразил купец. – Не смею утверждать, что понял все, о чем поведал Джух Фит. Скажу лишь, что он повстречал там нечто невиданное и при этом столь ужасное, что у старого рубаки не выдержали нервы и он, все бросив, обратился в слепое бегство. По пути к вам я разговаривал об этом со встречными, но их недоумение, пожалуй, превосходило даже мое.

Только один собеседник, мало-мальски сведущий в волшебстве, посоветовал разыскать вас. Что я и сделал, ибо рассказ покойного солдата удачи стал для меня чем-то вроде наваждения. Очень хочется узнать разгадку. К тому же эта история в некотором смысле единственное наследство Джуха Фита, если не считать видавший виды меч.

– Который вы привезли с собой? – осведомился Джон-Том.

Ленивец отвел взгляд.

– Гм… Нет. Я его продал. Как-никак, я торговец, и мне надо на что-то жить.

– Так что же он там увидел? – нетерпеливо спросил Клотагорб.

Граджелут с благодарной улыбкой повернулся к магу.

– Он назвал это Великим Правдивцем.

Банкан давно знал Клотагорба и навидался всякого – от сотворения из ничего целых домов до трансмутации золота в свинец (правда, последнее было не бог весть каким чудом, но черепах ничем не брезговал ради практики). И ни разу на памяти юноши волшебник не реагировал так бурно.

Он столь резко подался назад, что лопнули хлипкие чары, которые удерживали на клюве толстые очки. Кряхтя, черепах подобрал их с пола и водрузил на место.

А Джон-Том лишь недоуменно глядел на ленивца.

Придя в себя, волшебник заговорил медленно и очень веско:

– Нет никакого Великого Правдивца. Существует только слух, широко разошедшийся по нашему цеху. Очень старый слух, и тем не менее это всего-навсего слух. Великого Правдивца нет. Кое-кто хочет, чтобы он существовал, но желание и действительность редко ходят рука об руку.

– Лично я никогда о нем не слышал, – добавил Джон-Том.

Сощурясь, Клотагорб посмотрел на него.

– Ничего удивительного. В практике чаропевца вряд ли можно столкнуться с чем-нибудь подобным. Но это и не тема для светской беседы.

Граджелут не спешил с откликом, видимо, его шокировала горячность великого мага.

– Сударь, я не знаю, существует он или нет. Я всего лишь повторил рассказ умирающего бродяги. Может быть. Великий Правдивец и нереален, но встреча с ним стоила жизни бедному лису.

– Не так уж редко измученным путникам являются миражи, – заметил Джон-Том. – Иные очень серьезно влияют на психику.

Ленивец повернул к чаропевцу от природы унылую физиономию и устремил на него взгляд вечно печальных глаз.

– Любезный сударь, готов допустить, что в чародействе я полный профан, зато по праву горжусь умением разбираться в людях. Только этому дару и обязан я преуспеванием в торговле. Не раз и не два мне случалось наблюдать, как ведут себя на краю гибели разумные существа.

По моему глубокому убеждению, тому, кто готов покинуть эту плоскость бытия, не резон лгать незнакомцам.