Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

– Это верно, – ехидно согласился кто-то из его друзей. Прочие откликнулись гулким зловещим смехом. Шайка уже полностью окружила повозку.

– Куда путь держите, добрые странники? – поинтересовался вожак.

– На северо-запад.

Граджелут опустил очи долу, не в силах вынести прожигающий взгляд гончего. Толстые мохнатые пальцы крепко сжимали вожжи.

– По-вашему, это исчерпывающий ответ? Северо-запад – понятие растяжимое. Куда конкретно едете?

– А это важно?

– Да нет, пожалуй.

Банкан подался вперед.

– Мы проделали большой путь, а ехать еще очень и очень далеко. Если вы бандиты, так и скажите. Мы отдадим деньги – и дело с концом.

Граджелут резко повернулся к своему юному спутнику. У ленивца расширились зрачки.

– Ну и времена пошли, – пробормотал Сквилл. – Шагу не ступить, чтоб потом не чистить подметку.

Гончий неодобрительно взглянул на него.

– Как понимать?

Выдр располагающе улыбнулся.

– Я в том смысле, что в наши дни путешествовать нелегко.

Гончий расслабился, но лишь чуть-чуть.

– Поистине это так, если путь к вашей цели лежит через Нижесредние болота. Те, у кого есть выбор, здесь не ходят.

– У нас слишком мало времени, чтобы огибать торфяники, – виновато пробормотал Граджелут.

– Допустим, но ведь здесь таится множество опасностей.

Похоже, вожак был не прочь почесать язык. К нему бочком подошел борзой в черно-коричневом наряде. Морду от темени до подбородка рассекал жуткий шрам – судя по всему, память о неудачной попытке усекновения головы.

– Их даже больше, чем вы можете себе представить, – проворчал он.

– Для нас время – это все, – пролепетал ленивец.

– Успокойтесь, мы вас не задержим. – Вожак ужасающе ухмыльнулся. – Отдайте имущество и ступайте на все четыре стороны.

Ленивец судорожно сглотнул и сказал с заметной тоской:

– У меня есть немного денег…

– Помилуйте, ваших денег нам недостаточно, – возразил гончий. – Нам нужны и пожитки, и оружие, и одежда. А лично мне весьма приглянулся вон тот интересный музыкальный инструмент. – Когтистый палец указал на дуару. – А еще – повозка и ящерицы.

– Тока не говори мне, что и ты куда-то спешишь, – пробормотала Ниина.

– И не собирался.

Гончий погладил по боку ближайшую ящерицу. Та никак не отреагировала на ласку.

– Ваши животные выглядят очень питательными. Видите ли, на болотах мало корма для плотоядных, а от городов мы стараемся держаться подальше. По каким-то загадочным причинам наша внешность и поведение шокируют горожан.

Несколько псов, стоявших поблизости, противно захихикали.

– Если уж на то пошло, – безжалостно продолжала тварь, прожигая взглядом зрачки Банкану, – вы и сами выглядите вполне съедобными.

– Ой! – тявкнула Ниина. – Мы угодили к шайке гнусных каннибалов!

– Что такое каннибал, моя мохнатенькая закусочка? – поддразнил ее гончий. – В этом термине – весь спектр абсурдного сенсуалистского мракобесия. В далеком прошлом бывали времена, когда у теплокровных считалось совершенно естественным пожирать своих сородичей. Мясо, оно и есть мясо. И мы, вынужденные прозябать в сырых дебрях болот, не можем позволить себе такую роскошь, как разборчивость в пище. Когда дело касается пожирания, мы, убежденные демократы, не привередничаем.

– Он по-прежнему улыбался. – Выходит, нам достанется все, что вы сюда привезли, а заодно и вы сами.

Он одобрительно глянул на скарб, свисающий с бортов повозки.

– Как предусмотрительно с вашей стороны запастись средствами для вашего же приготовления. Впрочем, вам и самим, наверное, будет приятнее испустить дух в знакомой обстановке.

– Без боя не дадимся!

Сквилл резко выпрямился, в лапах он держал лук со стрелой. Ниина, тоже готовая к схватке, встала рядом.

– Ой, пощадите, ой, не губите! – глумился, пятясь, гончий. Его ватажники недобро посмеивались. – Ужас! Кошмар! Неужели нас застигли врасплох? – Он погладил тяжелый кривой клинок. – Жалкая горстка бойцов против трех детенышей и старого ленивца. Похоже, пришел наш смертный час. Но прежде, чем мы погибнем в неравном бою, исполните, так сказать, последнюю просьбу обреченных. Хочу узнать имена тех, кто обеспечит нас еще и развлечением перед обедом.

– Я – Сквилл, сын Маджа. Это – моя сеструха Ниина. Для вас наш батька – Мадж-Путешественник, Мадж-Завоеватель, Мадж-Мститель.

– Никогда не слышал, – пренебрежительно откликнулся вожак.

Настал черед Банкана.

– Я Банкан Выдрмуск Меривезер, сын величайшего чаропевца всех времен и народов Джонатана Томаса Меривезера.

– Какие имена! – фыркнул пес. – Впрочем, мне и они незнакомы. Тут, на болотах, чествовать особо некого. А ты, ленивец? Выскажись.

Купец вздрогнул.

– Меня нарекли Граджелутом. Я всего лишь простой коммерсант.

Зарабатываю на жизнь меновой торговлей и сопутствующими услугами.

– Ну, хорошо, сегодня мы наречем тебя Ужином.

Гончий угрожающе сверкнул двумя шеренгами острых зубов.

– Стихи! – прошептал Банкан друзьям. – Еще не сочинили? Что вам мешает?

– Не могу придумать песенку про гончих, – прошипела в ответ Ниина.

– Не встречала их до этих жлобов.

– А Джон-Том как избавляется от собак? – громко осведомился Сквилл.

– Не знаю. Но лучше бы вам что-нибудь придумать, и побыстрей. Всех их не перестрелять, и по сравнению с ними шайка, пытавшаяся ограбить Граджелута в Колоколесье, – всего лишь компания сельских олухов. – Банкан повернулся к вожаку, решив во что бы то ни стало выиграть время. – Ну, а теперь ваша очередь. Кто посмел нам угрожать, не почитая наши родословные, а также не страшась мести, которая неизбежно последует за любой попыткой причинить нам зло?

– На болотах нам бояться нечего, – презрительно рыкнул гончий. – Здесь не ищут пропавшую родню, и волшебники не приходят сюда спасать заблудившихся учеников. Нижесредние торфяники – утроба, где рождается уныние, и мы – ее чада. Мы целиком отдались скорби, только это и позволило нам выжить. Скорбь поглотила наши души. Не пытайтесь взывать к лучшим чувствам, поскольку мы ими не отягощены. Хотя, должен признать, в вашем присутствии мы чувствуем себя лучше. Не так уж часто удается набрести на еду, которая еще не успела протухнуть.

– Все это не объясняет, кто вы такие.

За спиной Банкана выдры лихорадочно сочиняли стихи.

– Как видишь сам, мы псы. – Вожак махнул лапой. – Псы, которые вторгаются в сны и гоняются за тобой в кошмарных мирах. Это наш вой ты слышишь, когда смыкаешь веки, это наш рык заставляет тебя вздрагивать и тяжело ворочаться под одеялом, это наш нежданный пронзительный лай ты принимаешь за брех соседской шавки. – Он указал саблей. – Вот стоит собака Майтевилей, а рядом с ней – собака Тунервилей. Слева томится в ожидании собака Кентервилей.