Дженнифер Фаллон - Харшини

Габлет пробурчал что-то неразборчивое, но открыто возражать против полученного нагоняя не стал. Тардже это условие явно было не по душе.

— Все монархи, а также то правительство, которое будет принято в Медалоне, не возражают против присутствия при их дворах советников-харшини, — продолжала Шананара. — Харшини будут выполнять функции верховных арбитров в случае разногласий, возникших между вашими странами.

— Порядок престолонаследования во всех странах остается прежним, за двумя оговорками. В том случае, если король Габлет умрет до того, как его ныне еще не рожденный наследник достигнет зрелости, Высочайшая Принцесса Хитрии Адрина примет на себя обязанности регента. Вторая оговорка тоже связана с фардоннским троном. Соглашение, по которому Вулфблэйды наследуют фардоннский трон в случае отсутствия законного наследника, больше не считается действительным. В случае отсутствия законного наследника мужского пола трон Фардоннии переходит к старшей из законных дочерей.

— Нет, подождите-ка! — запротестовал Габлет. — На это я не согласен. Если я умру, Адрине достаточно убить моего сына, чтобы стать королевой.

— Хоть вы и готовы без раздумий убивать своих родных, отец, — холодно отметила Адрина, — это еще не значит, что я похожа в этом пункте на вас. Даю вам слово: я не убью моего брата. Ни одного из них.

— В любом случае вам нечего опасаться, ваше величество, — разъяснила Шананара. — Положение регента автоматически исключает Адрину из линии наследования. Если с вашим сыном что-нибудь случится, трон переходит к следующей за Адриной по старшинству дочери.

— К Кассандре? — расхохотался Габлет. — Да сохранят нас боги от такой участи! Ну, теперь я спокоен — Адрина будет драться до последнего, чтобы сохранить жизнь брата. Уверен, что она скорее умрет, чем позволит Кассандре занять трон.

Мир.

Р'шейл мрачно отстранилась от колонны, прислонившись к которой стояла до сих пор. До нее начало доходить, насколько лишней она сделалась. Зигарнальд не умрет; он был и оставался первичным богом, истинно бессмертным. Но у него уже не будет возможности единолично прийти в Кариен и занять вакуум, образовавшийся со смертью Хафисты. Он хотел, чтобы она закалилась и набралась силы, чтобы противостоять Хафисте. Что ж, он получил, что хотел, но и она отомстила ему за испытанные ею по его милости страдания. Боги будут вырастать и умаляться, набирать силы и ослабевать — жизнь продолжается, но бог войны уже не сможет набрать столько сил, чтобы сделать прочих богов своими прислужниками. Баланс сил восстановлен.

И больше не будет нужды в дитя демона. Ее не ждет никакое предназначение. Никакой стране не нужен ее совет. Тот факт, что они отлично разобрались со своими делами, пока она спала, по-обидному недвусмысленно демонстрировал этот договор.

Между тем собравшимся принесли чернильницы и перья, чтобы официально подписать принимаемое соглашение. За этим занятием она и оставила их.

Больше ей нечего было здесь делать.

Р'шейл выскользнула за дверь на солнечный свет, осознав, что впервые за всю свою жизнь она не должна заботиться ни о ком, кроме себя самой. Никакое предназначение не висело над ней тенью. Она не принадлежала больше никому — ни людям, ни харшини, ни богам.

Не снимая защитных чар, Р'шейл направилась к главным воротам. Защитники, стоящие на страже, не заметили ее, и она вышла на большую дорогу. Здесь все еще расчищали поле битвы, и отряды могильщиков стаскивали трупы в братские могилы, выкопанные пленными кариенцами, но воды реки Саран были снова чисты и прозрачны, волны радостно накатывались на берега. Хотя едва ли стоило называть ее гордым именем реки. Это был всего лишь широкий ручей. Она остановилась на мосту и обернулась к сияющей Цитадели. Там был ее дом и ее тюрьма. Ее гибель и спасение.

Повинуясь неожиданному импульсу, она обратилась к огромной крепости с мысленным прощальным приветом. Она не знала, получит ли ответ, а если да, то когда это будет. Ей предстояло еще найти Локлона. И встретиться с Гимлори. И может быть, ей удастся найти способ уговорить Смерть освободить Брэка.

Цитадель ответила ей приветливой волной благоволения, ласково окатившей ее с головы до ног. Улыбнувшись сама себе, Р'шейл посмотрела под ноги и обнаружила, что она не одна. Маленький демон, которого она в последний раз видела рядом с Майклом в Гринхарборе, сидел подле нее на земле, уставившись на нее огромными черными глазами.

— Откуда ты взялась? — спросила она, опускаясь на корточки рядом с ним.

Создание прочирикало что-то невразумительное и прыгнуло ей на руки.

— Ты хочешь мне сказать, что жалеешь о Майкле? — хихикнула она. — Тут ты не виновата, малыш. Тебе придется прожить сотни лет, прежде чем ты сможешь защищать кого-нибудь от таких, как Хафиста.

Упоминание имени умершего бога напугало демона, и она крепко обхватила ее за шею тонкими лапками. Р'шейл поднялась на ноги, сбросила с себя чары и, в последний раз поглядев на Цитадель, перешла по мосту на другую сторону реки.

— Я думаю, — обратилась она к демону, шагая по дороге, — нам стоит теперь придумать тебе имя.

Локлон заметался во сне и перекатился по земле. Его снова мучили кошмары. Они преследовали его во сне, а когда он просыпался, делалось еще хуже. Ему не оставалось ни минуты покоя.

Это началось с тех пор, как они выбрались из Цитадели. Он думал, что его вывезут в лагерь кариенцев и станут воздавать ему почести, как герою, а потом возьмут крепость штурмом и перережут всех, кто там есть. Но мистресса Хинер с этим ее головорезом Лорком и пугающе прекрасным мальчишкой Алладаном все шли и шли вперед. Они не остановились, пока не дошли до Броденвэйла, а потом погрузили его в маленькую речную лодку и поплыли в Заставу. Там они пробыли ровно столько, сколько было нужно, чтобы нанять другую лодку, и раньше, чем он догадался, что может протестовать, они уже держали курс на остров Сларн.

Сначала все было неплохо. Остров был сырым и заброшенным, а жрецы оказались странными типами, но они позаботились о его изнуренном теле и помогли ему набрать силы. Они даже начали поговаривать о том, чтобы отправить его в Ярнарроу.

«Он оказал большую услугу Всевышнему, — твердили они, — и его ожидала заслуженная награда».

Какое-то время он, как дурак, верил их обещаниям, пока не вспомнил, что сторонников Всевышнего награда ожидает не при жизни, а после нее.

Его первый побег сочли результатом печального недопонимания ситуации. За вторую попытку его жестоко выпороли. Третья и последняя попытка почти удалась. Она и совсем удалась бы, но тут, как на беду, остров задрожал, будто при землетрясении, а жрецы внезапно сошли с ума.