Мэгги Фьюри - Ориэлла

Губы Анвара сжались.

— Ага, — со злостью сказал он. — Вот оно что. Как смею я, простой слуга, порицать дочь великого и могущественного Волшебного Народа! Вот чего стоит вся твоя болтовня о товариществе! Ха! — Он презрительно сплюнул. — Когда доходит до дела, госпожа, ты ничуть не менее высокомерна и презрительна, чем весь твой род. — Грубо отпихнув ее, он направился в каюту и захлопнул за собой дверь.

Сару поразило его бурное появление.

— Чертова колдунья, — донеслось до нее его бормотание. — Проклятая стерва! — Девушка подавила торжествующую улыбку. Стало быть, он поссорился с Ориэллой! За долгие дни, проведенные в этой грязной дыре, она успела кое-что обдумать. Сара знала, что осталась в одиночестве, может быть, навсегда отрезанная от роскоши прежней жизни. Маловероятно, чтобы они когда-нибудь снова встретились с Ваннором, так что ей непременно требуется кто-нибудь, кто станет о ней заботиться, и в настоящий момент единственной кандидатурой был Анвар. Она, по крайней мере, знает, как с ним обращаться. Трудность заключалась лишь в том, чтобы отвадить его от этой рыжеволосой гарпии, и пожалуйста, как по заказу — вот и он, расстроенный и выведенный из равновесия. Главное теперь — спокойствие.

— Что такое, Анвар, — участливо спросила она. — Что случилось?

Меряя шагами тесную каюту, он долго рассказывал ей, и хотя Сара мало что поняла из его слов, это было неважно.

— Просто не верится! — повторял он снова и снова, в отчаянии качая головой. — Я даже не ожидал от нее такого!

— Кто знает, на что способен Волшебный Народ? — вкрадчиво сказала Сара. — Они никогда не думают о нас. Да и какая разница? Ты теперь свободен, разве ты не понимаешь? Свободен от нее, и она ничего не может с этим поделать! Там, в Иставене, мы вольны делать все, что нам нравится, идти, куда захотим. Мы могли бы быть вместе…

— Сара?! — Ошеломленный Анвар повернулся к ней. Неужели это правда? Неужели после всего, что случилось, она по-прежнему любит его? Их разделяла не парочка футов — их разделяла бездна лет сердечной боли и обид, но, казалось, Сара без труда перепорхнула через эту непреодолимую пропасть, и вот, после бесконечного ожидания, ее хрупкая фигурка снова очутилась у него в объятиях. Свет лампы упал на ее чудесные вьющиеся волосы, и в глазах Анвара блеснули слезы.

— Благодарение богам, — прошептала она. — Благодарение богам, наконец-то я нашла тебя.

Анвар не верил своему счастью. Неужели его мечты наконец сбылись?

— Я так боялась, — продолжала Сара. — Но ты такой храбрый! — Она задыхалась, торопилась, не давая ему возможности вставить хоть слово. — О, Анвар, я так скучала по тебе!

Наконец к юноше вернулся дар речи.

— Но я думал, ты ненавидишь меня, Сара. После того, что ты сказала…

Сара вздохнула.

— Анвар, я была глубоко обижена. Я.., я не понимала, не помнила себя. Прости меня, пожалуйста. Ты единственный, кого я когда-либо любила… — По ее красивому лицу катились крупные слезы.

Анвар прижал Сару к груди, мечтая никогда не выпускать ее, сердце его пело.

— Сара, любимая, не плачь! Теперь все позади. Мы сделаем все, как ты скажешь, все, что захочешь. Мы уедем и будем вместе…

Улыбнувшись сквозь слезы, Сара обняла его за шею и поцеловала долгим щедрым поцелуем, словно воскрешая их юношескую страсть. На мог Анвар опешил, но ее поцелуй разбудил то горькое желание, что все эти годы таилось в его сердце.

Он еще крепче обнял ее и ответил на поцелуй со все возрастающим пылом и горячностью. Его сердце бешено забилось, и по всему телу разлилась горячая истома. Млея от возбуждения, Анвар судорожно нащупал застежки ее корсета, чтобы коснуться груди Сары…

— Что тут происходит? — В дверях стояла Ориэлла, и голос ее был суровым, а взгляд — грозным. — Вот как ты отплатила Ваннору за его любовь?

Сара сдавленно пискнула, придерживая на груди расстегнутое платье.

Анвар вклинился между женщинами.

— Не лезь не в свое дело, — спокойно сказал он Ориэлле. — Когда-то мы с Сарой были любовниками. Нас разлучили не по нашей воле — я был продан в рабство вам, а она попала в рабство другого рода. Мы достаточно страдали, и теперь собираемся взять то, что принадлежит нам по праву, и не пытайся вмешиваться.

— Не пытайся вмешиваться?! — вскричала Ориэлла. — Ради всего святого, Анвар, как ты мог так низко пасть? Чужая жена — жена твоего друга, который доверился тебе!

— Не учи меня! — вскричал Анвар, вне себя от гнева и стыда, который пробудили ее слова. — Ты.., ты убийца!

Ориэлла с открытым ртом уставилась на него. Ее лицо побелело и от потрясения утратило всякое выражение. Ни слова не говоря, она повернулась и ушла. Сара самодовольно улыбнулась.

На палубе не было ни души, если не считать капитана на корме и впередсмотрящего в «вороньем гнезде» на верхушке грот-мачты. Остальные матросы были внизу, порядком подавленные потерей двух товарищей. В сегодняшней катастрофе погиб и гарпунщик, но Ориэлла, как ни старалась, не могла заставить себя сожалеть о его смерти. Словно в тумане, она прошла на свое привычное место на носу. Девушка никак не могла прийти в себя после злобной выходки Анвара.

«Убийца!» — звенел у нее в ушах его голос. Да где же ему понять? Анвар считал Левиафанов животными. Если б речь шла о человеческом ребенке, он действовал бы не задумываясь, но в отличие от нее он не был тренированным воином, а людям нужны воины, чтобы убивать чужими руками, чтобы их совесть была чиста, чтобы возложить вину на кого-то другого.

Форрал это понимал. Как-то раз он сказал:

— Работа у нас грязная, но она необходима. Тебя используют, чтобы ты прошел сквозь кровь, грязь и трупы, теряя своих друзей. Тебя используют, чтобы избавиться от людей, стоящих у них на пути, потому что не хотят рисковать своими хилыми телами и белоснежной совестью. А потом, если ты имел несчастье выжить — чтобы постоянно служить живым напоминанием о том, что было, — они накинутся на тебя с криками «зверство»!

— Тогда зачем же мы это делаем? — спросила она. Форрал улыбнулся.

— Вспомни ребят из гарнизона, — ответил он. — Ничто не сравнится с воинской дружбой. Помнишь, как мм сражались с тот день, когда впервые узнали близость? Если помнишь, значит, понимаешь меня. — И он был прав. Она понимала его.

Боги, как ей недостает Форрала! Как он нужен ей! Теперь у нее ничего не осталось, только тусклая щемящая пустота в сердце. Как жить с этой болью до конца своих дней? На глаза ей попался винный бочонок, забытый со вчерашнего дня. Рядом перекатывалась пустая оловянная кружка. Внутренний голос предупреждал об опасности, говорил, что надо оставаться начеку, но Ориэлла не обратила на него внимания. «Какая разница? — тупо подумала она. — Я и так уже все испортила». Она со вздохом наполнила кружку. Это было слабым утешением, но на время могло унять душевную боль.