Мэгги Фьюри - Пламенеющий Меч

Впрочем, через несколько часов Занна уже не могла думать ни о ком, кроме себя и своего отца. Смертельно уставшей, ей начало казаться, что им никогда не выбраться из этого подземелья. Ваннор едва передвигал ноги и держался только благодаря своему удивительному упорству и силе воли. Рука его ужасно болела, он чувствовал слабость и головокружение от потери крови, ему было трудно дышать. Он видел, что его отважная дочь постепенно теряет веру в успех, и понимал, что виноваты в этом не только усталость и голод. Бедная девочка! Тревога за отца вконец измотала ее, а ведь ей столько пришлось пережить! Ваннор вспомнил два трупа в Башне магов. Неужели она решилась даже на убийство? А ведь она еще почти ребенок! Нет, он должен идти вперед, хотя бы ради ее преданной любви к нему!

Свеча догорела, и горячий воск обжег девушке пальцы.

— Погоди минутку. — Она поставила на пол корзину, ставшую уже зловеще легкой, и стала искать новую свечу, Порывшись в корзине, она повернулась к отцу и упавшем голосом сказала:

— Кажется, это последняя.

Ваннора внезапно охватил страх. Он вдруг живо представил себе, как они в полной темноте блуждают по этому проклятому лабиринту, где, видимо, им суждено найти свою могилу. Занна, похоже, думала о том же самом.

— О боги! — простонала она. — Нам никогда не выбраться отсюда!

— Дай-ка мне эту штуку, Занна. — С этими словами Ваннор взял у нее огарок. — А теперь подержи новую свечу, чтобы я мог зажечь ее. — Купец понимал, что дочери нужно что-то делать, иначе она потеряет самообладание окончательно. Он не ошибся. Когда им удалось зажечь последнюю свечу, Занна уже сумела овладеть собой, хотя лицо ее по-прежнему было испуганным.

Ваннор поставил свечу на узкий выступ в скале и обнял дочь.

— Не падай духом, дорогая. Посмотри, мы уже несколько часов идем под уклон. Очевидно, мы уже в самой старой части подземелья. Пойдем дальше — быть может, мы уже близки к цели.

Занна с трудом поднялась на ноги, но пошатнулась и ухватилась за стену, чтобы не упасть. И вдруг она почувствовала, что откуда-то потянуло холодом.

— Папа, папа, иди-ка сюда! — закричала она. После долгих поисков они обнаружили пролом в стене, за которым начиналась благословенная канализация.

Это открытие вселило в них надежду и придало сил. Бросив теперь уже ненужную корзину, отец и дочь взяли с собой лишь свечу, трутницу и бутылку с остатками воды и полезли в пролом. Трещина оказалась такой узкой, что Занна смогла протиснуться в нее только боком, а труба, в которую вела эта трещина, была, по словам Ваннора, еще уже. Несмотря на возражения Занны, отец пустил ее вперед, и девушка с ужасом поняла, что он боится застрять и лишить ее возможности двигаться дальше.

— Послушай меня, моя девочка, — сказал он. — В худшем случае у тебя, по крайней мере, будет шанс позвать кого-нибудь на помощь.

Занна беспомощно посмотрела на отца, но ничего не ответила. Разве в одиночку она сможет выбраться из канализации? И даже если ей удастся найти дорогу назад, кто в городе согласится им помочь? Но девушка знала, что отец не захочет и слушать никаких возражений.

Путь через трубу оказался поистине кошмарным. Она действительно была очень узкой, так что отвратительная слизь, покрывающая ее изнутри, сослужила им неплохую службу, выступив в качестве смазки. К тому же протискиваться приходилось в полной темноте, ибо в трубе был такой сквозняк и такой перенасыщенный влагой воздух, что любая свеча моментально бы погасла.

Внезапно труба резко изогнулась вниз, и Занне захотелось завыть от тоски. Стиснув зубы, она напомнила себе, что в свое время, когда в канализации скрывались повстанцы, бывший начальник кавалерии Паррик пользовался обычно именно этим путем. Если он мог это делать, значит, и она должна суметь. Занна изогнулась так, что, казалось, вот-вот сломает себе позвоночник, и напрягла все мускулы…

…И внезапно заскользила вниз, все быстрее и быстрее, и наконец вылетела из трубы, ободрав об острую кромку руки и ноги. Отдышавшись, она оглянулась на пройденный путь и только теперь сообразила, каким мучительным он станет для ее отца. Лишь то обстоятельство, что за время заточения Ваннор сильно отощал, позволяло надеяться, что он сможет протиснуться через изгиб. Но сможет ли? Из чрева трубы донеслись приглушенные стоны и ругательства. Занна затаила дыхание, боясь своими вопросами отвлечь отца, но когда тот перестал даже ругаться, девушка не выдержала.

— Папа! — окликнула она отца. — Как ты там?

— Дерьмово! — отозвался Ваннор, но тут же опомнился. — Прости, дочка. Похоже, мне здесь так просто не пролезть…

Хотя он и старался говорить бодро, Занна чувствовала, что отец на грани изнеможения. Однако, подумала она, если у него еще хватает сил ругаться, значит, не все потеряно.

— Послушай, папа, — снова заговорила она. — Ты почти уже выбрался. Если ты сможешь протиснуться через этот изгиб…

— Если бы наши желания были драгоценностями, — ворчливо ответил Ваннор, — ты была бы уже самой богатой наследницей в Нексисе. Но тут не во что упереться из-за этой проклятой слизи.

Никакие сокровища не заставили бы Занну снова полезть в эту ужасную трубу — никакие, кроме жизни отца.

— Подожди немного, папа, я сейчас! — крикнула она и, собравшись с духом, нырнула в узкое жерло.

— Не смей этого делать, слышишь! Выбирайся отсюда одна! Спасайся!

У Занны не было времени отвечать на эти вопли. Подниматься по наклонной трубе было куда труднее, чем скользить вниз. Занна не раз срывалась, но упрямо заставляла себя карабкаться вверх. И наконец чудо свершилось: ее рука коснулась руки отца.

Ваннор уже давно затих, и Занна молила богов, чтобы с ним все было в порядке, ибо осведомляться о его самочувствии не было ни сил, ни времени.

— Когда я скажу «давай», приготовься! — только и смогла выдохнуть она.

— Но что.., как…

— Давай! — крикнула Занна и, ухватив отца за запястье обеими руками, перестала упираться ногами в скользкие стенки. Ваннор закричал, и под тяжестью девушки они заскользили вниз — и с гораздо большей скоростью, чем Занна в первый раз. Словно пушечное ядро, она вылетела из трубы, а за ней, со страшным воплем, — и сам Ваннор. Купец всей тяжестью обрушился на девушку, и на мгновение она лишилась чувств.

Первое, что услышала Занна, когда очнулась, были слова отца:

— Семь кровавых демонов! Не смей больше выкидывать таких фокусов, дочка! Ты же могла сломать себе шею! Ваннор обнял ее.

— Но ведь не сломала же! — нервно хихикнула Занна, почему-то раздражаясь от тревоги, звучавшей в голосе отца.

— Это правда, — проворчал Ваннор, — но если ты еще раз такое выкинешь, я сам тебе ее сломаю! — Он рассмеялся и еще крепче обнял Занну. — Да, я вижу, Дульсина была права, ты действительно вся в меня. Правда, приемчики у тебя крутые, но ведь ты спасла мне жизнь!