Сергей Крускоп - Ночь дракона

– Тебя наняли меня убить? – спокойно спросила Тивена, садясь на кровать.

– Так и есть, – согласился я. – Но что-то мне подсказывает – наняли не от имени старосты…

В дверь постучали, а затем в дом вошла девушка и тут же отпрянула, увидев меня, сидящего посреди комнаты в зверином обличье.

– Не бойся, – сказала Тивена. – Это Сивер, мой старый знакомый.

– А это действительно твоя внучка? – поинтересовался я.

– Да нет, – отозвалась Тивена. – Это Радана, моя ученица, причем из лучших… И, вероятно, последняя. Вчера, между прочим, почти сразу распознала в тебе волкодлака… Ну вот, теперь все в сборе.

– Не все, Тивена.

– Все, уж поверь старой женщине. Остальные двое только что подошли и стоят за кустами слева от дома.

Я лишь озабоченно покачал головой.

– Я слышала днем обрывок разговора и поняла, что они пойдут за тобой, – сказала «внучка». – Но зачем?.. Чего они ждут?

– Ждут, когда я убью ведьму, – отозвался я. – И тебя заодно – под горячую руку, так сказать, в пылу битвы. Сами ведь они не могут сюда войти, правильно? (Тивена кивнула). А местные из-за них же боятся далеко в лес ходить.

Тивена закляла свой дом от вервольфов и пыталась закрыть от них и деревню. Короче, мешала страшно. Поэтому вервольфы постарались перевести мои подозрения на Тивену. Они подбросили к месту своей последней «охоты» некий амулет, чтобы подкрепить идею о причастности ведьмы к убийствам. Я «случайно» уронил его, а когда нагнулся, чтобы поднять, то заодно успел разглядеть следы двух оборотней; возле самой жертвы следы были аккуратно затерты. Видимо, кто-то из оборотней стоял в это время в толпе и, заметив мой маневр, сделал правильный вывод. Надо полагать, они рассчитывают, что с ведьмой я все же расправлюсь, но, зная, что я видел их следы, не могут поручиться, что я не начну нового расследования, когда вернусь. В общем, они собираются меня убить на обратном пути. И все шито-крыто: заезжий рыцарь погиб в неравной борьбе со злой колдуньей.

(Должен сказать, что оборотничество приводит не только к периодической смене облика, но и к изменению сознания. Причем в самых разных формах: от полной потери памяти при переходе из одной ипостаси в другую – до вполне сознательных действий, направленных против своих же сограждан).

– И что ты собираешься делать? – поинтересовалась Тивена. – Пока ты здесь – ты в безопасности, к тому же я могу дать тебе амулет.

– Нет, это не годится. Ну хорошо, я смогу уйти отсюда и из деревни целым и невредимым. Но вы-то останетесь! Не ровен час, заедет в эти места настоящий странствующий рыцарь… Или оборотни еще какой способ измыслят… Нет, решившись охотиться на меня, они загнали себя в ловушку, пусть и ненадежную – они одни и далеко от людей. Этим надо воспользоваться. Хотя не знаю как.

– А вы не могли бы на них напасть в… – Радана замялась, – в таком обличье? Ведь в нем их укусы вам не опасны…

– Девочка, меньше верь сказкам, – усмехнулся я (насколько это мне позволяла звериная морда). – Да, для животных укус оборотня не опаснее укуса любого другого хищника. Но я-то человек, в каком бы облике ни находился. И если вервольф меня укусит (а равно – если я его укушу), то результат будет столь же печальным, что и для обыкновенного человека. Так что я не могу контактировать с ними ни в человеческом, ни в зверином обличье.

Тивена, внимательно поглядывавшая в окно, обернулась к нам.

– Они разделились. Не знаю, что они задумали, но один из них пошел обратно на тропу.

– Судьба на нашей стороне, – прохрипел я. В этот момент я перекидывался в человеческий облик, а это не слишком приятно. Радана стыдливо отвернулась, Тивена же, естественно, и бровью не повела.

– Луна сейчас выйдет, – сказала она. – Торопись.

Сдернув с ее постели покрывало, я кое-как задрапировался им и, держа в руке обнаженный меч, тихонько вышел наружу. Край луны показался над лесом, серебря верхушки вязов. Немного подождав, пока глаза привыкнут к такому освещению, я спустился с крылечка и огляделся.

Прямо напротив меня, рядом с кустами, стоял Борута, мой любезный хозяин. Я не без удовольствия отметил, что он несколько опешил, увидев меня почти нагишом, в каком-то подобии то ли юбки, то ли набедренной повязки.

– Ну как, милсдарь? – дар речи вернулся к мужику на удивление скоро. – Убили ведьму проклятую?

– А как же! – отозвался я.

Борута тихонько отступал от меня, стараясь незаметно сохранять дистанцию.

– Можешь сам заглянуть – лежит зарубленная, вся изба кровищей забрызгана!

– Вот и славно, вот и спасибо вам. – Борута стрельнул глазами в сторону дома, затем вновь перевел взгляд на меня. – Только уж не обессудьте, живым вам отсюда не уйти, не нужно нам это.

– Вам – это оборотням, что ли? – Я вытащил из-за спины руку с мечом.

– Вы с ножиком-то поосторожнее, – как-то нехорошо процедил Борута. – Мы это тоже умеем, да только не надобно нам это.

В его руке также появился меч. Бобыль, отступая от меня, вышел из тени. В лунном свете клинок его меча льдисто блеснул, глаза вспыхнули нечеловеческим огнем. И тут Борута бросился прочь, видимо, разгадав мой замысел. Но не успел – меч выпал из его руки, спина выгнулась горбом, одежда, лопаясь по швам, скользнула на землю, лицо исказилось от боли, переплавляясь в звериную морду.

Трансформация вервольфа крайне болезненна, зато, в отличие от моей, очень стремительна. У меня в запасе было совсем немного времени до того, как он окончательно обратится в зверя. Вздохнув, я бросился вперед, занося меч. Успел. Из-под лезвия брызнула темная кровь (я поспешно отпрыгнул, чтобы она не попала на кожу ног), обезглавленный оборотень беззвучно распластался по земле, чуть-чуть не успев закончить превращение.

Я вытер меч остатком его рубахи, грустно глядя на скорчившийся труп – уже с хвостом и когтистыми лапами, но еще не полностью покрытый шерстью. Надо будет потом попросить Тивену промыть клинок каким-нибудь очищающим раствором.

Как-то раз умница-принцесса Лисса, захлебываясь от восторга, рассказала мне об одном прочитанном ею трактате. Там говорилось, что в каждой крупице нашего тела существуют особые, невидимые глазом, мельчайшие частички, состоящие из особого «вещества наследственности», определяющего всё в нашей внешности и в наших способностях. Благодаря этому веществу олень вырастает оленем, а саламандра – саламандрой; в нем «записана» и караковая масть Аконита, и страсть Лиссы к науке, и моя способность оборачиваться зверем (которого только в темноте и с большого перепуга можно принять за волка). Подобно тому как алхимик по прописи готовит сложное зелье, а корабел по чертежу строит фрегат, наш организм по этим частичкам лепит самого себя.