Сергей Крускоп - Ночь дракона

– Вот завывает! – сказал я, плотно прикрыв наружную дверь (ветер попытался ворваться вслед за мной) и входя из сеней во внутреннее пространство дома. – Что угодно в такую ночь померещиться может! Хоть вурдалак, хоть снежный лев, хоть борий…

– О! – оживилась Ивона, отрываясь от спора с троллем по поводу преимуществ и недостатков многозарядного арбалета. – Расскажи-ка Одну про бория. Он наверняка не слышал.

– Про бория – не слышал, – подтвердил Одд. – На-ка, выпей с мороза и поведай мне эту историю.

– Ив тоже участвовала в той передряге, – я попробовал было увильнуть от роли рассказчика.

– Только частично. Нашел-то бория ты… Ну, расскажи, Сивер!

– Дайте хоть человеку выпить и закусить, изверги!

– Ах ты, волчья сыть, травяной мешок!

Из каких таких глубин памяти всплыло у меня это обращение?

Впрочем, я присовокупил к нему нечто менее былинное и более нецензурное, поскольку конь, резко остановившись, самым бесцеремонным образом вывел меня из приятных размышлений о том, как славно я буду проводить время дома. Хорошо еще, что ехали мы шагом и меня всего лишь крепко встряхнуло. Пришлось вернуться от мечты о домашнем квасе и пирогах с грибами к грубой действительности.

Аконит пошевелил ушами и укоризненно покосился на меня темным глазом.

– Ладно-ладно, прости, – я потрепал коня по черной стриженой гриве. – Погорячился. Знаю, что ты без причины такие фортели не выкидываешь. Ну так что тут у нас?

Аконит фыркнул и уставился себе под ноги.

На пыльной наезженной дороге, поверх козьих, лошадиных и человеческих следов, оставило свои пятипалые отпечатки нечто. Они отдаленно напоминали следы гигантского хорька и тянулись вдаль неровной цепочкой. Только вот я был готов поручиться, что Природа таких «хорьков» еще не создавала. Копыто Аконита, стоявшее поверх одного из этих странных оттисков, обрамляли борозды от когтей неведомой твари.

Я тронул коня каблуками и, свесившись с седла, принялся рассматривать следовую дорожку, мучительно пытаясь припомнить что-нибудь подобное. Аконит недовольно вертел подпалой башкой и периодически поглядывал на меня: дескать, не съехала ли у хозяина крыша и туда ли мы едем? Итак, что бы это значило? Похоже на след вурдалака, но упаси меня провидение от встречи с вурдалаком такого размера, – я и с обычными-то встречаться не люблю. Впрочем, вурдалак наследует параметры того человека, из которого возникает, а мне еще не доводилось встречать среди людей подобных гигантов (на всякий случай, я проверил, насколько свободно ходит меч в ножнах). Разгоняя остатки грез о домашней стряпне, я еще поднапрягся, чтобы освободить дорогу другим мыслям, и тут из глубин моей памяти всплыло слово «борий».

Нет, ничего демонического в бории нет, просто один человек с ним нипочем не справится. И один волкодлак – тоже. Мое знакомство с борием было весьма опосредованным: я лишь однажды видел ковер из его шкуры да еще как-то раз, в Эвксинии, – щенка этого хищника. Ну и слышал рассказ Ивоны о ручных бориях, парочку которых держал у себя турвинский герцог. Но какого лешего борий делает здесь? Не водятся у нас эти звери, о чем я лично не слишком жалею.

– Когда же домой попаду? – пожаловался я Акониту. – Вечно нас с тобой какие-то дела срочные отвлекают, словно мы нанимались поддерживать в мире порядок и справедливость! А дома, между прочим, сестра моя, которую я сто лет не видел, замуж собралась!

Аконит остался равнодушен к моим словоизлияниям. Во-первых, потому, что уже раз двадцать все это слышал, а во-вторых, потому, что у него не было сестры, собиравшейся замуж, а если бы и была, то он бы не сомневался, что жених ее – конь. Я задумался было, какие семейные сцены могут быть уготованы обычному человеку, женившемуся на девушке-волкодлаке. Но мои размышления вновь были решительно пресечены: на этот раз – самим борием, вышедшим на дорогу из частого кленовника.

Аконит сперва остановился как вкопанный, а затем попятился; у меня же все мысли о семье моментально вылетели из головы.

Борий отчасти напоминал волка, каким его рисуют в детских лубочных изданиях (вероятно, с целью усиления ночного энуреза). Тело – поболее медвежьего, с тонким полосатым рисунком на гладкой шкуре; жилистые лапы с собранными в комок когтистыми пальцами; короткий мохнатый хвост; мускулистая шея с короткой гривкой и огромная башка со стоячими ушами и вытянутой широкой мордой. Ну просто загляденье! Весь зверь был величиной с Аконита, разве что чуть поменьше ростом и пошире в плечах. Что делать в такой ситуации, я еще не придумал, поэтому продолжал пялиться на зверя, судорожно сжимая меч.

Борий вздохнул и склонил голову набок. Во взгляде его читалась какая-то щенячья затравленность и нерешительность, к тому же огромный хищник трогательно развесил уши в стороны. Я, нахмурившись, посмотрел в его желтые глаза. Борий моргнул и тихонько заскулил.

– Э, зверь, – от неопределенности ситуации я обратился к хищнику вслух. – Ты что ведешь себя, как потерявшийся щен?

– У-у-у, – отозвался борий, подходя поближе.

– Стой, стой! – Аконит подо мной начал пятиться, но повернуться задом к такому врагу не решался. Борий действительно выглядел как пес, оставшийся без хозяина и не знающий, куда бежать. Я присмотрелся и увидел на его шее потертость, особенно заметную в области гривы.

Строго-настрого приказав Акониту стоять на месте, я совершил один из самых странных поступков в моей жизни – спешился и пошел навстречу к гигантскому «псу». Тот нерешительно помахал хвостом, а когда я подошел к нему вплотную, ткнулся в меня влажным носом размером с приличную кринку. С такого расстояния след от ошейника сомнения не вызывал.

Я вздохнул и, достав из переметной сумы веревку, принялся делать из нее импровизированный ошейник и поводок, стараясь при этом не думать, что будет, если борий решит идти своей дорогой.

– Смотри, Игнат! Только не спугни, – Ивона чуть подвинулась в сторону.

Игнат, парень лет пятнадцати, на локтях подался вперед и осторожно раздвинул траву.

– Что это? – изумленно прошептал он.

Перед ними открывался вид на озерцо шириной саженей двадцать пять, тихое и прохладное, с матовыми листьями кувшинок на поверхности. На другом его берегу сидела тварь примерно человеческого роста. Ее кургузое тело опиралось на птичьи когтистые лапы, длинный хвост плетью лежал на земле, над спиной, словно плащ пастуха с Мэотских гор, торчали сложенные кожистые крылья. Гибкая шея, изогнутая по-лебединому, увенчивалась узкой головой с длинными челюстями и чуть выпуклыми глазами янтарного цвета. Острые и длинные передние зубы были расположены так, что смыкались «в замок» при закрытых челюстях.