Алексей Тихонов - Возвращение на Остров Мечты

Место и вправду оказалось удачным. Прямо перед ним кипела, ярилась битва, жаркая и упорная. Численность противников была столь несоразмерной, что чудилось — это лишь громоздкая черная каша мелонгов копошится, переваливается из стороны в сторону, волнами перетекает, по таинственным причинам, из одного конца в другой. Только присмотревшись, можно было различить крошечные источники таких волнений. Ребята работали неистово и самозабвенно. Около каждого по два круга: из бездыханных тел и из ощетинившегося оружия. Немногие сохранили рядом товарища, способного прикрыть спину, валы покойников тогда были заметно выше.

Над полем боя висел непрерывный вой, заглушавший иногда даже лязг стали. «Птенцы» встретили достойных противников, Гонсет действительно собрал здесь лучших, дав им шанс совершить невозможное. Исступленно вопя, мелонги, словно одурманенные, лезли и лезли на смертоносные клыки. Среди них имелось немало отличных рубак. Учителя как-то рассказывали о подобных героях, почитаемых у себя на родине наравне с богами. Говорили, будто накануне сражения их поят настоем неких северных грибов, после чего подготовленные люди превращаются в диких и ужасных зверей, не ведающих страха или жалости. Такие ходили в атаку впереди строя, поскольку в пылу битвы не различали ни своих, ни чужих. Вооруженные огромными топорами, они опустошали ряды врагов, ломая их как оружием, так и бешеным напором. Сейчас Шагалан мог разглядеть легендарных богатырей: не меньше полудюжины великанов с топорами возвышалось над толпой в самых жарких местах. Они не прятались за спинами солдат, нередко первыми кидались в схватку, правда, успехов особых не достигали. И вообще на этих перекошенных физиономиях отражалась скорее растерянность, чем кровожадность. Прочие предпочитали брать массой. Слепо тыча оружием, они накатывали на врага, надеясь если не поразить его, то хотя бы сковать или сшибить с ног бронированной волной. Таких требовалось избивать почти до последнего, остатки отползали вспять. Впрочем, и тогда об отдыхе не думалось: рассевшиеся по близким склонам лучники сразу начинали выцеливать устоявшего юношу. Хорошему бойцу нетрудно парировать несколько стрел, но тут в каждого их летели десятки. Спасения искали только среди врагов, прижимались к их разнородным жалам, что провоцировало новую атаку. Стрелки не очень опасались попасть по своим, зато увешанная железом толпа прикрывала лучше всякого щита. Следовало лишь выжить под бременем такой защиты.

Кого-то из ребят Шагалан даже узнавал, однако все они тотчас окунались обратно в сечу, чтобы вынырнуть совсем в ином месте. Или не вынырнуть вовсе. Разведчик чуть не застонал, когда черное месиво сомкнулось над головой кого-то из друзей.

Ноги сами напряглись, готовые нести хозяина в бой, но разум и на сей раз взял верх. Пока сражение шло с переменным успехом — ни одна сторона не обнаруживала слабости, продолжая упрямо перемалывать другую. Не меньше четверти вступивших в баталию варваров ныне покоилось на земле, противоборствовало же врагу два десятка человек. В любой битве такое соотношение потерь смотрелось бы победным, сегодня от него сжимало сердце.

Слева, в море, творилось тем временем странное. Две галеры-близнецы медленно дрейфовали вдоль берега, отличие заключалось в том, что имперская делала это по собственной воле. До сражающихся мелонги уже не дотягивались, а потому осторожно и редко обстреливали утраченный корабль. Того, в свою очередь, вероятно, просто сносило течением. Растопыренные крылья весел бестолково раскачивались, то обрушиваясь в воду, то сталкиваясь и мешая друг другу. Судя по всему, обрадованные внезапным освобождением невольники-гребцы напрочь растеряли навыки, организовать их на последний бросок никак не получалось. На палубе с мертвыми телами находился лишь Скоха, укрывшийся от стрел за фальшбортом. Он почти не шевелился, порождая мысли о ранении. Его товарищ, видимо, спустился к гребцам. Теперь это были еще двое, принужденные наблюдать за сражением со стороны. Управление их галера утратила, то есть не могла ни пристать к берегу, ни ринуться на методично гвоздящего ее врага. Не обсуждалась и переправа вплавь — одинокие медлительные пловцы превратились бы в легкую добычу для лучников.

Шагалан снова повернулся к полю боя, где его внимание привлекла центральная из облюбованных неприятелем сопок. Именно там, среди разреженных цепей стрелков, в рощице, подернутой чахлой зеленью, разведчик углядел интересную толпу. Примерно сотня солдат грудилась у бунчука — высокого шеста, увешанного волчьими хвостами. Согласно молве, как раз с подобными символами пускались в свои первые походы предки современных завоевателей. Если у мелонгов, доныне ценящих старинные регалии куда выше официальных имперских знамен, здесь и существовал предводитель, он обязан располагаться там же, под бунчуком. А вдруг сам Гонсет? От идеи зачесались руки. Дело, однако, было даже не в полководце, которого, разумеется, не помешало бы убрать, — вокруг него явно топталась не просто сотня человек, но последний резерв, приготовленный для решения исхода битвы. И сотня эта не только нависала над отчаянно рубящимися ребятами, а вдобавок еще лишала смысла атаку Сегеша. О строй бронированных мечников ватажники расшибутся как стекло. Значит, пока резерв наготове, и Шагалану сидеть на своем посту. Бездеятельно созерцая гибель друзей, давно ставших братьями…

Томительно тянулись минуты, грохотало железо, надрывно выла вражеская орда. Воля разведчика изнемогала удерживать его от безрассудства. Как будто сквозь сонную пелену продолжал он наблюдать за колыханием сечи и лишь потому заметил в нем некую закономерность. Сразу несколько бойцов в хаотичных внешне перемещениях начали постепенно сходиться вместе. Выявился и центр этого сбора — великолепно дерущийся командор. Мелонги уже невольно расступались перед пугающей мощью, стрелы отскакивали от добротных лат, что позволяло Эскобару созывать соратников. Вскоре к нему пробились четверо. Озадаченные появлением столь внушительной силы, солдаты на секунду опешили, командор нее незамедлительно бросил свой маленький отряд в атаку. Ребята пошли напролом, не избивая врагов, а тараня их строй в одной точке. И направление удара не случайно — только наверх, к хвостатому бунчуку! Смять резерв, уничтожить полководца, разогнать лучников — такой рывок предопределил бы победу. Дружный натиск, и ощетинившаяся стена мелонгов не вынесла, подалась, треснула перезрелой тыквой. Сзади еще не успели добежать до схватки, а впереди ширился зияющий пролом, вторгшиеся в него ребята устроили настоящую резню.