Инна Сударева - Судья Королевского дома

— И что за важный разговор? — довольно холодным тоном спросил Фредерик, глядя мимо Коры.

— Мне надо знать, что ты задумал. — Девушка вновь взяла его за рукав.

— Я не обязан отчитываться перед тобой.

— Фред, если я буду знать, быть может, я смогу помочь тебе. — Она все старалась поймать его взгляд.

— А мне кажется, совсем наоборот, это может помешать моим планам. — И Судья решительно вскочил в седло. — Прощай, киска, может, еще свидимся.

Кора не успела и рта открыть, как он стегнул вороного и быстрей молнии понесся по аллее парка к выходу, обгоняя Элиаса. Девушка лишь сердито топнула ногой. В глазах ее были отчаяние и даже слезы. Но спустя мгновение лицо Коры просветлело: она прищелкнула пальцами, до того ей понравилась внезапная мысль, и побежала за гвардейцем.

— Мастер Элиас! Постойте! — окликнула она юношу.

Тот обернулся.

— Я не ошиблась? Вас ведь так зовут? — спросила девушка, подходя к нему и очаровательно улыбаясь. — Ваш отец — капитан Королевской гвардии, я права?

— Совершенно правы. — Элиас учтиво поклонился, польщенный тем, что она его знает (интересовалась, значит).

— Теперь у меня к вам важный разговор. И он касается Судьи Фредерика. — Кора взяла юношу под руку. — Пойдемте, присядем где-нибудь в парке и побеседуем.

Они без труда нашли уютную скамейку, окруженную невысокими стрижеными кипарисами.

— Я вижу, что Фредерик очень вам доверяет, мастер Элиас, — начала Кора. — Значит, вы незаурядный человек. Поэтому я решила поговорить именно с вами, и если вы мне не поможете, то уже никто не поможет.

Элиас приосанился: начало разговора ему нравилось — хрупкая красавица просила его о помощи.

— Понимаете, это дело, которым сейчас занимается Судья, очень опасно. Настолько опасно, что он сам даже не подозревает, — продолжала Кора. — Но сперва скажите мне, вам ничего не говорит имя Филипп или Юхан?

Элиас кивнул.

— Хорошо, — помрачнев, сказала девушка. — А вы не могли бы рассказать мне подробности, при которых вам пришлось столкнуться с этими людьми?

— Простите, дама Кора, но я не могу вам рассказать — это не моя тайна. — И гвардеец опустил взгляд.

— Поймите же, я должна знать как можно больше, чтобы определить, какой опасности подвергается Фредерик. Все ваши недомолвки только погубят его! Я же могу помочь и хочу этого! — Голос Коры дрожал и срывался от волнения.

— Неужели вы можете больше Судьи Королевского дома? — недоверчиво спросил Элиас. — Дама Кора, извините, но я склонен не доверять вам после таких заявлений. Я совершенно вас не знаю.

И вновь на лице девушки появилось выражение отчаяния. Она даже всплеснула руками:

— О боже, и вы меня не хотите понять! Что ж мне сделать, чтоб вы поверили?

Тут она решительно схватила Элиаса за плечи и с неожиданной силой прижала его к кипарисам, глянула прямо в лицо, пронзив зелеными молниями глаз.

— Я люблю его, мастер Элиас. Люблю так, как не любят отца с матерью. Вы знали когда-нибудь подобное?.. А теперь ему грозит большая опасность, и, поверьте, я хочу и могу помочь. Мне только нужно знать все то, что знаете вы, чтобы решить, как действовать. И это не все. После того как вы мне все расскажете, мы вместе отправимся за Фредериком и поможем ему, хочет он этого или нет. Он в самом деле не понимает, что ему грозит. И я прошу вас, умоляю, только об одном: поверьте мне...

Какое-то время Элиас молчал. Надо сказать, что первые слова Коры произвели на него большее впечатление, чем все последующие. Юноша был сильно огорчен: настроился на приятное уговаривание, а вместо этого получил недвусмысленное признание в любви к другому.

Но девушка продолжала пронзительно смотреть на него, и он не выдержал: лгать с таким взглядом было невозможно.

— Я верю вам, — глухо ответил он. — Я расскажу...

Вороной Крошка был на редкость резвым. Именно поэтому Фредерик выбрал его, чтобы ехать в Лисью дубраву. Сутки бешеной скачки — и Судья оказался у ворот «Счастливого пути», где намеревался встретиться со своим помощником Марком. Оставив Крошку на попечение местного конюха, Фредерик вбежал в трактир: все сидевшие обернулись на грохот открывшейся двери. Среди них Судья тут же выхватил взглядом рыцаря Марка, махнул ему рукой. Помощник, невысокий молодой человек с белесыми волосами и светлыми глазами, подскочил к нему.

— Идемте, покажу, — тихо сказал он Фредерику.

Они поднялись по лестнице на жилой этаж, зашли в одну из комнат, маленькую и темную.

— Здесь я нашел Олисса, — сообщил Марк, указывая на узкую постель. — Лежал там с передавленным горлом.

— Где тело? — спросил Фредерик.

— Я приказал хозяевам положить его на ледник. Они ужасно сопротивлялись, а хозяйка вообще скандал закатила...

— Я думаю, — мрачно усмехнулся Судья, — чтоб мертвец лежал рядом с их мясом и колбасами. Ты осмотрел Олисса?

— Да, его задушили, я ведь писал в послании.

— В самом деле, помню... А что говорят хозяева? Постояльцы?

— Что ж им говорить: ничего не помним, мало ли народу мелькает в нашем трактире. Люди такие ненаблюдательные. Описали с грехом пополам того, с кем уехала Марта.

— Ну и?

— Приличного вида господин, среднего роста, упитанный, круглолицый. В темной одежде, на хорошем гнедом коне, расплатился золотой монетой. Да, еще, щербина во рту по центру. Вот щербину хозяйка запомнила: он ей улыбался. Хоть какой толк от скандальной бабы, — пробурчал Марк.

— Куда же они с Мартой поехали?

— Хозяин сказал, что на юг.

Фредерик нахмурился.

— Скорее всего, он подался в Зимний порт — там нечто вроде штаб-квартиры. Заманивает меня.

— Кто — он?

Судья не ответил, продолжал думать вслух, нахмурив брови:

— Я проигрываю эту партию.

— Сэр?

Фредерик встрепенулся:

— Марк, ты едешь со мной. Заплати хозяевам. Скажи, чтоб позаботились о теле Олисса: пусть похоронят его на местном кладбище и поставят памятную плиту. Буду ехать обратно — проверю, как все сделано. У него семья ведь была?

— Да, сэр. Жена и сын пяти лет. Я их хорошо знаю. Мы с Олиссом давние друзья. Я гостил у них пару раз.

— Отлично. Чуть позже позаботишься о них: я выделю средства, чтоб они не бедствовали; если вдова пожелает, возьму сына под свою опеку — заменит со временем отца.

— Сэр, вы очень добры.

— Это не доброта, Марк, это мой долг им, и неоплатный, — буркнул Фредерик и тут же добавил со вздохом: — Как я не люблю, когда такое происходит.

Марк ничего не ответил. Он уже привык к этой черствости Судьи.

— Едем сейчас же, — сказал Фредерик, но тут снизу донеслись запахи жареного мяса, от которых у молодого человека раздулись ноздри породистого носа. — Хотя... Ох, как я голоден!

Он, действительно, совершенно забыл, что уже больше суток ничего не ел и не пил. Это была особенность его организма, который с детства приучали довольствоваться малым и, если надо, даже забывать о потребностях пить, есть, спать. Однако сейчас тело, едва оправившееся от раны, победило разум, требуя себе подкрепления. Фредерик не стал сопротивляться.