Ирина Юрьева - Только любовь

– Считаешь, что мне нужен ты?

Ливтрасир промолчал. Вокруг было темно, но Илана легко представляла, как он усмехнулся, считая вопрос глупой шуткой.

– Ты хочешь меня, Ливтрасир? – очень нежно сказала Илана. – Тебе ведь нравится, как я стараюсь тебя раздразнить? Ты такой же, как все… Даже хуже! Другие открыто стремятся меня получить. И они не стыдятся, а ты… Ты стремишься казаться хорошим в любой ситуации. Так? Еще там, наверху… Когда ты целовал меня, ты думал только о том, где бы нам с тобой… И как бы нас не застали! Признай, что это так. Перестань притворяться! Бери все, что хочешь, не думая…

Два узких черных зрачка, окруженных голубой светящейся радужкой, сдвинулись с места и медленно двинулись вверх, а потом вдруг пропали. Встав с пола, Ливтрасир повернулся к Илане спиной. Или просто закрыл глаза.

– Думай, что хочешь, – тон был ровным и ледяным. – Наверху ты казалась мне смелой и искренней. Я был тебе благодарен за тот порыв. Здесь ты считаешь свою красоту, свое тело, свой опыт разменной монетой для выгодной сделки. Наживкой на остром крючке. Способом подчинить… И расчет убивает желание.

– Как патетично! Ты хочешь сказать, это я домогаюсь тебя? – оскорбилась Илана. – Не много ли чести? В моей жизни были волшебники. Могу признаться, что я не люблю Наделенных. Уж лучше тупой неумытый мужик, чем какой-нибудь маг! От вас лишь головная боль. Думаешь, что проведешь незабвенную ночь, а потом умираешь со скуки.

Похоже, удар попал в цель. Голубые глаза снова вспыхнули среди ночной темноты.

– Я не думал, что ты из тех женщин, которые ищут «особых» игр. Жеребец… Пес… Наделенный… Не важно, кого выбрать, так? Уже видел. Встречал!

– Издеваешься?

– Нет. Говорю правду. Нельзя любить, когда знаешь, что ты – лишь диковинный зверь, инструмент чужой страсти.

– Силенки не хватит?

– Желания!

Эрл облегченно вздохнул, когда Илана умолкла. Он был счастлив, что не сорвался. Слова, даже самые жесткие, были куда легче мыслей и вспышек эмоций Иланы, которые он принимал против воли. Она не была Наделенной, однако легко уловила, чем можно его зацепить. Ее взгляд на мир был неприятен. Однако, при мощном протесте рассудка, будил в душе нечто опасное, темное, низкое. И притягательно-сладкое.

«Нечто» – не страсть, но оно постоянно примеряет похожую маску. Люди их путают и подменяют одно другим. Но Илана прекрасно чувствует разницу и извлекает из нее максимальную выгоду.

Та же Изора, со всей ее магией «жрицы пленительной Феи» и чувственной страстью, была неразумным ребенком, которого опытный взрослый использует в собственных целях. Наделав ошибок, считая себя обреченной, Изора могла проявлять настоящие чувства. За это Эрл ей простил и обман, и попытку использовать чары.

Илана иначе смотрела на мир. Испытав боль, она начала возвышать себя за счет других, видя в каждом врага и соперника. Не доверяя тем, с кем сводит жизнь, создала для себя образ смелой и самоуверенной женщины, прочно сжилась с ним. Почти так же, как он привык играть роль Ливтрасира. Как Руни сознательно выбрала маску счастливой жены.

Руни… Тихая ласка прохладного ветра гальдорских лесов, напоенная запахом горькой высокой травы. Нежная и щемящая грусть… Легкость и теплота… Настороженность и отрешенность… Он отдал бы многое, чтобы опять оказаться с ней рядом. Обнять, опустить голову на колени. Зарывшись лицом в складки платья, вдохнуть свежий, чуть терпкий запах духов. И опять ощутить, как прохладные тонкие пальцы жены погружаются в волосы…

Ее любовь не похожа на пылкую страсть, о которой слагают поэмы, она совершенно другая. Тревожнее. Мягче. Прохладнее… В ней скрыта горечь и грусть. И неверие в то, что он счастлив. Когда Руни рядом, она все равно далеко. И он чувствует свою беспомощность, не зная, как одолеть эту пропасть, которая их разделяет…

Но именно эта любовь научила его узнавать, ощущать неуверенность, скрытую боль даже под самою лучшей из масок. Она научила сочувствовать и дала силу прощать.

В этот вечер Илана делала все, чтобы дать волю темным инстинктам, дремавшим внутри, подтолкнуть к разрушению. Действием, словом, поступком она вовлекала в борьбу, добиваясь подтверждения собственных взглядов на магию, на мужской пол, на ее место в мире. Она знала, как нужно бить, и на чем будет проще сыграть.

Если Эрл до сих пор не сорвался, то лишь потому, что сумел различить за бравадой Иланы знакомую, уже привычную боль.

Отдохнув, они снова шли вместе, делая вид, что вчера ничего не случилось. Однако ночная «беседа» дала результат. Сделав из фляги очередной глоток, Эрл ощутил перемену. Вода, придавая сил, что-то меняла внутри. Влага, словно хмельное вино, пробуждала в нем странные мысли.

Вдруг приходило на ум, что Илана, позволив клирам читать заклинание, больше не может рассчитывать на то, что он станет ей помогать. Он вправе с ней обращаться, как хочет. И что в этих темных проходах законы верхнего мира уже не имеют значения.

Закон – просто воля того, кто сильнее, и спутница с этим согласна. Она хочет рядом с собой видеть не человека, а хищника. Для нее сила – агрессия, жесткость, борьба. Убеждая себя в том, что хочет использовать женскую власть, Илана ищет мужчину, который ее подчинит и заставит признать свою слабость…

Вот только при чем здесь он, Эрл? Почему она именно в нем видит эти черты? Ни одна из тех женщин, которых он знал до Иланы, не видела в нем эту сторону. Мысль о таких отношениях была бы неприятна и им, и ему самому. Почему же сейчас он готов допустить ее? Что происходит?

Фляга уже опустела. Пока Эрл не чувствовал слабости, так как умел управлять собой. Два или три дня без пищи ему не казались большим испытанием. Илана тоже молчала. Наверно, она понимала, что жалобы просто бессмысленны.

Когда неровные стены сменил коридор, облицованный крупными плитами, Эрл вздохнул с облегчением.

– Мы в катакомбах под Кругом, – сказал он Илане.

Но скоро надежда сменилась тревогой. Эрл знал переходы, ведущие к люку, однако они были мало похожи на этот изысканный ход.

Светло-желтые плиты песчаника были покрыты узором, который сначала радовал глаз, а потом начинал угнетать. Непонятный узор резких ломаных линий вводил в легкий транс, заставляя забыть, где находишься. Эрл первый раз видел подобное. В свитках, хранящихся в библиотеке, ему не встречались похожие знаки. Наверно, они забрели в потаенную часть катакомб, о которой знали лишь Мастера «Службы Магии», и где хранились фрагменты забытого знания одной из старых рас, куда более древней, чем Синеглазые Ливггарда.

Семь лет назад, попав в Белый Храм, Эрл почувствовал зов предков. Простой знак, истертый рисунок, обычный кусок от разбитой колонны и белые плиты шептали о том, что он свой. Он один из тех, кто создавал это место. Пусть он не все может понять, потому что утратил часть знаний, но здесь его дом.