Ирина Юрьева - Только любовь

– Кустик, ты кто такой?

Никакого ответа. Любой человек, повстречавшись во тьме катакомб с «умной ягодой», должен был или сорвать ее, чтобы попробовать, или перепугаться до смерти. Но после борьбы с «пауком» упражнения кустика были скорее забавны, чем страшны. Приемы воздействия сходной субстанции были иными, чем те, что использовал белый «паук», суть одна.

– Ты, наверно, еще малыш? – задал вопрос Эрл, и кустик проворно сместился в центр прохода.

Эрл различал, что под кустиком мрак куда гуще, чем в других местах. Яма или какая-то щель? Хитрый кустик заманивал гостей в ловушку.

– Ты милый ребенок, но я не люблю черных дыр на дороге. Мне нужно пройти.

– Не пущу! – «кустик» не произнес это вслух, но Эрл понял его и без слов. – Перекрою дорогу, и будешь со мною играть!

– Нет, не буду. Мне некогда. Меня давно ждут. Играй сам.

– А я не пущу!

«Кустик» вместе с пятном темноты неожиданно быстро «разросся», утратив прежнюю плотность.

– Так, хватит капризничать! Я рассержусь, и тебе будет больно. Ты понял? Ты помнишь огонь, пролетевший сквозь этот проход?

«Кустик» вздрогнул, попятился и отступил, открывая дорогу. «Малыш» понял, что с ним не шутят, и явно обиделся. Когда Эрл прошел мимо, он сжался, уменьшившись в несколько раз. Потом вдруг засверкал и рассерженно «плюнул» в людей, потревоживших древний покой катакомб, горстью бабочек и мотыльков, взмывших вверх серебристым сверкающим облаком.

Эрл рассмеялся, а «кустик», лукаво мигнув, растянулся и быстро уполз в темноту.

– Ты заметила «кустик»? – спросил Эрл Илану. – Он был рожден той же энергией, что создала «паука» и блестящие искры в реке.

Илана опять не ответила, и Эрл тихонько вздохнул. Едва увидев Илану, он почувствовал, что эта встреча сыграет важную роль в его жизни. Илана его привлекла неуемной энергией, страстностью и безрассудством, несвойственным магам.

Расстанься они сразу, Эрл бы ее не забыл. Память вечно хранила бы яркий и чувственный образ, тихонько стирая черты, вызывавшие в нем недоверие, и наделяя массой новых достоинств. Эрл думал бы, что жизнь могла повернуться иначе, будь рядом Илана. Не видя источника боли, не смея признать, что он сам отравляет себе жизнь, Эрл чувствовал бы, что несчастлив.

Привыкнув контролировать каждую мысль, опасаясь причинить боль тем, кто рядом, он подавлял свои чувства, скрывал то, чего не хотел признавать в себе. Взгляды других Наделенных в Кругу были сходны с его установками и не могли подтолкнуть к осознанию и исцелению. Каждый из них нес свой груз, не желая бередить чуть зажившие раны.

Илана не признавала тех норм, что царили в Кругу. Она делала все, чтобы их спровоцировать на нарушение принципов, и Эрлу это понравилось. Но он остался бы прежним, не будь катакомб, не будь той, первой, битвы у входа.

Поступок Иланы в нем что-то сломал и заставил иначе взглянуть на нее. Своим шагом Илана сняла некий давний запрет, разбудила в нем мощное чувство, которое он подавлял. Не любовь, не страсть, даже не похоть, а вседозволенность. Самый мучительный страх, похороненный так глубоко, что Эрл даже не знал, что он есть. Страх нарушить моральный запрет, сделать нечто такое, чего он себе не простит, за что станет наказывать муками совести всю жизнь.

Уроком, который Эрл вынес из путешествия, стало открытие: «страшные» вещи, которые он осуждает в себе, не являются чем-то чудовищным. Если ты не привык унижать других, то причина не в том, что ты это себе запретил. Тебя не привлекают подобные «игры», не нравится чужая боль. Когда ты выбираешь, как действовать, не рассуждая о том, правильно или нет, открываешь, что конфликт желания с долгом снимается сам собой. Поступая, как хочешь, ты вновь возвращаешься к главному, сам выбираешь то, что «велит долг», потому что тебе это нравится.

Приходит чувство свободы, уверенность в собственных силах, желание жить и готовность признать за собой право быть человеком со всеми страстями, ошибками и неудачами. И понимание, что, придавая излишне большое значение форме поступка, ты часто теряешь смысл, перестаешь понимать, для чего ты это делаешь, и чего хочешь добиться.

Создание ринулось сверху с пронзительным писком, стараясь вцепиться ему прямо в волосы, но не смогло.

– Кыш-ш-ш! Пошла прочь! – с досадою шикнул Эрл на слишком смелую мышку.

Крыло зацепило его, мягким бархатом шерстки скользнув по лицу, дав понять, что мышонок живой. Настоящий.

– Совсем дурной, да? – спросил Эрл летуна. – Я ведь мог уронить ее!

Мышка, описав пару кругов, опустилась к нему на плечо. Коготки осторожно царапнули голую кожу.

– Вам что, очень скучно? – тихонько спросил ее Эрл. – Хочется пообщаться?

Мышка снова раскрыла маленький рот, издавая пронзительный звук. Эрл, посмотрев вперед, обнаружил, что слишком ушел в свои мысли. Перед ним блестела вода. Не река, озерцо. Но, возможно, глубокое. Пять – шесть шагов, и он вместе с Иланой нырнул бы в прохладную воду.

– Спасибо, красавица, – слегка коснувшись щекой крыла мышки, шепнул он. – А то я совсем замечтался.

Мышонок, вспорхнув, полетел к краю озера. Эрлу пришлось опустить свою спутницу, чтобы пройти по гряде камней, не замочив ног. Илана вела себя так, словно не понимала, что делает. Она как будто боялась разжать руки и отпустить шею Эрла.

– Мы скоро дойдем, – сказал он, чтобы вновь успокоить ее. – Хочешь пить?

Илана опять ничего не ответила, словно не слыша вопрос. Но когда, миновав озерцо, Эрл присел, зачерпнув рукой воду, она тоже стала пить. (Фляжка Иланы вместе с мечом и поясом сгинула в бурной реке.)

Мышка явно решила лететь с ними дальше.

– Хозяйка пещер приглашает гостей осмотреть ее дом, – пошутил Эрл, стараясь немного взбодрить свою спутницу.

Шутка прошла незамеченной.

Дальше Илана пошла сама. Она не выпускала его руки, словно боясь, что отстанет, заблудится и пропадет. Осторожно ведя ее между обломков, Эрл думал о том, что осталось у них позади.

Повстречавшись в пещере, они понимали, что у них есть одна общая цель: выбраться на поверхность, спастись. Эрл был ранен, Илана не видела в сумраке. Но, понимая рассудком всю важность поставленной цели, оба играли в игру, разную по внешней форме, но удивительно схожую внутренней сущностью.

Каждый доказывал спутнику, что он сильнее и лучше. Зачем? Чтобы обезопасить себя. Эрл - играя в героя, который всегда и во всем безупречен, Илана - используя женские чары. Оба считали привычную маску прекрасной защитой, а образ требовал сил, отвлекая от главной задачи, хотя оба думали, что движутся к выбранной цели прямым путем.

Зеркало было кривым. Эрл впервые встречался с подобным. Куски полированной бронзы были вмурованы в стены пещеры неведомым способом. Фрагменты зеркала выгнули так, что любой человек, отразивший в них, выглядел, как урод. Вся поверхность металла была отшлифована, и отражала детали лица и одежды, вплоть до мелких прыщиков и стежков нити, скреплявших куски ткани.