Илья Новак - Битва Деревьев

Что-то ухватило его за щиколотки и голени, сдавило так, что хрустнули кости, рвануло, приподняло — и что-то другое выдернуло меч из пальцев. Эльхант повис над Повелителем Праха головой вниз. Увидев кэлгор, колыхающийся в кроне червей, потянулся к нему левой рукой. Пальцы правой были крепко сжаты.

Смерч над горой камней сузился, превратившись в силуэт старца, поплыл к ним. Белые жгуты дрогнули — кэлгор сломался на середине. Обломки упали; черви распрямились, сначала подняв агача выше, а после швырнули его далеко вперед.

Лучшая Песня спустился по склону, Эльхант пролетел над ним. Он видел, как голова старца поднимается, видел извивающиеся потоки мелодий, облачка созвучий и нити аккордов. Септанта резко выпрямил правую руку, разжал пальцы — сорванная с черной цепи на шее Мертвеца бледно-зеленая жемчужина упала.

— В могиле! — прозвенели колокольчики под ним.

— Посмотри в могилу! — свистнула дудка.

— Загляни туда! — простучал барабан. Мертвец, понявший, что произошло, метнулся вперед, выхватывая из ножен меч с иссиня-черным прямым клинком. Драэлнор неловко попытался поймать жемчужину, но не смог, и она ударилась о камни. Эльхант свалился на краю глубокой ямы, голова оказалась над ней: длинный сверток внизу, истлевший саван в прорехах, сквозь которые видны кости, горящие призрачным светом, на них лежит золотой круг, в нем сверкают, образуя концы треугольника, переливаясь разными цветами, три Слезы Мира.

Сквозь самую большую прореху на конце савана виднелся череп. Септанта ухватился за камни и на животе пополз вниз.

Позади него Мертвец несколькими ударами черного клинка разметал Драэлнора в клочья, которые отлетели, кружась, будто листья в порыве ветра. Некрос Чермор, бывший великий глава цеха мертвой магии, худой изъязвленной рукой поднял жемчужину и шагнул к вершине. За его спиной почти опустившиеся к земле клочья взметнулись и начали срастаться. Некрос был уже над могилой. Эльхант встал во весь рост перед ним и вонзил в грудь Повелителя Праха горящий бледно-зеленым огнем меч.

Тот меч, которым век назад Некрос убил Октона, тот, что все это время оставался в теле старого мага.

Его клинок состоял из беззвучно вопиющих лиц, из разинутых ртов, мольбы и стонов — жизней всех тех, кто в разное время был убит им.

— Лик Смерти? — произнес Некрос удивленно и упал на колени.

Его тело плеснулось. Пальцы раздвинулись; что-то, мелко стуча, покатилось по камням.

Эльхант выбрался из могилы. Риг Праха сжал клинок, посмотрел вниз — на рябь, что шла кругами, но не от того места, куда вонзился меч, а к нему.

— Беги… — прозвенел едва различимый силуэт. Рука была не видна, и лежащая на ладони бледно-зеленая жемчужина будто плыла по воздуху.

— Беги, находиться рядом смертельно.

Тело Некроса Чермора начало втягиваться в меч. Но риг не замечал этого. Он запрокинул лицо, глядя непонятно куда, словно в иное пространство, выкрикнул:

— Нет, погоди! — Мертвец упал на бок, выгнувшись, обратив лицо к небу. — Ты! Оставь ее! Я доберусь до вас, где бы вы ни были!

Но в ином мире темная башня его плоти уже рушилась, сложенные из огромных черепов стены кренились, и что-то большое, постукивая камнями и скрежеща железом, возносилось от них в багровые небеса.

Драэлнор пролетел мимо Некроса, а Эльхант в это время сбежал по другой стороне горы. Старец бросил Слезу в могилу. Она упала в золотой обруч, образовав вместе с тремя жемчужинами концы фигуры из двух перекрещенных отрезков, которыми стала пара лежащих друг на друге костей, хорошо видимых в разрыве ткани. Кости налились свечением, и золотой крест взорвался молниями. Они разошлись, протянулись в стороны, накрыв, будто змеящимися трещинами, скелет под саваном, впитались в него, исчезли…

Увидев, кто поднимается над могилой, Лучшая — Песня отпрянул. Составляющие его тело едва сросшиеся клочья разлетелись, теряя плотность.

У подножия горы Эльхант повернулся.

— Прочь отсюда — пропели клочья множеством тонких переливчатых голосов. — Это не то, что я хотел. Он слишком зол! Он разрушит все!

Позади облака призрачных мелодий из могилы встал исполинский силуэт. Великан с длинными черными волосами, нагой, с молотом на плече. Глаза пылали яростью — слишком долго ему пришлось пробыть в маленьком темном коридоре тела Октона.

Вечный огляделся и увидел лежащего на боку Повелителя Праха. Страшные, горящие чуждым разумом глаза сверкнули. Рука величиной с дерево поднялась, палец, будто длинное полено, указал на Некроса Чермора. Губы существа, которого в одном далеком мире называли Кузнецом, а в мире деревьев — Таранесом или Суцеллом — Тем, Который Бьет, — раздвинулись… и со всех сторон заскрипели, задрожали камни. Рот приоткрылся: Гора просела, на склонах ее взбурлил, клокоча, снег. Шевельнулся темно-красный язык: от небес к вершине протянулась молния, громовые раскаты покатились вниз — и все это слилось в слова:

— АХА? СНОВА ТЫ, ПОХИТИТЕЛЬ ЧУЖИХ КОЛЕЦ!

Первый Дух взмахнул молотом. Тупой железный брус на конце мощной рукояти вознесся над Горой, над Атлансом, достиг небес, заставив облака свернуться бурлящей воронкой — и рухнул, оставляя за собой широкую семицветную радугу.

Эльхант прыгнул к краю площадки. Мертвец лежал на боку, протянув руку вверх, что-то неслышно говоря. Молот ударил, и по камням в две стороны скользнула трещина. Змеясь, она прошла под тем, что осталось от Драэлнора — клочья музыки упали вниз, будто затянутые водоворотом. Удлиняясь зигзагами, словно молния, трещина достигла Некроса — и Мертвец провалился, исчез. Она добралась до отвесного склона, устремилась к вершине; с другой стороны достигла края площадки в тот миг, когда ступня агача оттолкнулась от него. Под Септантой распростерлась пустота, всасывающая в себя все, что было над ней, глухая и черная. Его неудержимо повлекло вниз, словно незримая великанская рука ухватила, сжав тело в кулак, и дернула, сдавливая, чтобы утащить в бездну. Трещина, извиваясь, упала к долине, а Эльхант всем телом налетел на веревочную лестницу. Та изогнулась, качнулась в сторону, но пальцы уже вцепились в нее.

Он пополз. Под ним трещина бежала дальше в две стороны, поднимаясь к вершине Горы и спускаясь к ее подножию, — бездонная пропасть, которая с каждым мгновением становилась шире.

К тому времени, когда Эльхант достиг двух крюков, торчащих из борта ковчега, не стало каменной площадки, завала камней и части долины — они превратились в грохочущий каскад, что ссыпался по склонам быстро расширяющегося провала. Трещина добралась до основания Горы Мира, а с другой стороны прочертила вершину. Она рассекла море папоротников, болото и побежала вдоль берега Коры. Второй конец, черной плетью прошив предгорья и западную оконечность Кричбора, вонзился в пещеры Абиата. Мгновение — и берег пролива Селадон раскололся напополам, а с другой стороны по Баркентинам разнесся грохот: одну за другой бездна начала пожирать горы. И в тот миг, когда она достигла берега у островов Троицы, из середины ее, из того места, где когда-то стояла Гора Мира, — а теперь два уродливых изломанных пласта, будто языки из камня и земли, медленно расходились по краям исполинского ущелья, — в миг, когда череп мира треснул, из глубины, на дне которой посверкивали огненные всполохи лавы, будто вскипевшее мозговое вещество, — взлетело что-то одновременно и видимое и невидимое, огромное, напоминающее очертаниями корпус ковчега, хотя и куда больше: взлетело, покачиваясь, к небесам и растаяло в них.