Мерседес Лэки - Мастера фэнтези 2005 (сборник)

— Выходит, это хорошо, что рыцарь Томанака здесь, верно, миледи? Даже самые предубежденные люди поверят вам, если вы скажете, что подделка — дело рук Тризу или того, кто работает на него.

— Да, Ланитха, — мрачно ответила Каэрита. — Поверят.

Два дня спустя верхом на Тучке она отправилась в путь. Дорога на Куайсар тянулась почти точно на восток, и утреннее солнце светило прямо в лицо Каэрите. На фоне яркого голубого неба над головой парили птицы, перекликаясь друг с другом и ловя сильный северо-западный ветер, под порывами которого бесконечное море молодой травы с легким шелестом клонилось из стороны в сторону. Утро было еще прохладное, но ветер и высокие, прекрасные крики птиц приносили такое острое ощущение жизни, что Каэрита с наслаждением вдыхала насыщенный энергией свежий воздух.

Возникло искушение полностью погрузиться в чувственную радость нового дня, однако тягостное подозрение, впервые зародившееся в библиотеке Тризу, переросло в нечто столь мрачное, что отбрасывало собственную тень на сияющее утро.

У нее все еще слишком много вопросов и слишком мало ответов, напомнила она себе. Однако старательно перебирая их в уме, она видела, в какой точке сходятся все факты, которые поддаются проверке. Но вот чего она никак не могла понять, это как такое вообще могло случиться. И почему Лиллинара и Томанак, похоже, пришли к обоюдному согласию насчет именно ее участия в этом деле.

Нет, даже на мгновенье она не позволяла себе думать, что эта работа не по ней. Именно такая задача когда-то привлекла ее к служению Томанаку. Кроме того, она от всего сердца жалела, что ее мать — да и она сама — в свое время не встретились с «девами войны», и это лишь укрепляло ее решимость идти до конца. Она не совсем отчетливо представляла себе, с чем столкнется в Куайсаре, но от всего этого клубка просто несло Тьмой. Вероятность того, что она скачет прямо в пасть Тьмы, была очень велика, однако таков долг избранников Томанака — нести Свет даже в самые глубины Мрака.

Правда, иногда и Свет терпит неудачу.

Рыцарь Каэрита, дочь Селдана, знала это — как и то, что очень немногие избранники Томанака умирают в своей постели. Однако если такова цена за то, чтобы не дать Тьме захватить Контовар, Каэрита была готова заплатить. На случай, если дело обернется совсем плохо, она отправила Базелу запечатанное Печатью Меча письмо, в котором изложила все свои подозрения, открытия и выводы. Если ей суждено потерпеть неудачу, она умрет с абсолютной уверенностью, что брат по мечу отомстит за нее и выполнит ее задачу — точно так же, как она сделала бы это для него.

Улыбнувшись, она отбросила мрачные мысли, вскинула голову и подставила лицо солнцу, наслаждаясь его теплом.

Куайсар производил сильное впечатление.

Создатели храма подыскали для него один из немногих на Равнине Ветров природных холмов. По мере приближения Каэрите становилось все яснее, что возвышение, на котором стоят и храм, и город, покоится на гранитном основании в форме купола, и не таком высоком, как показалось на первый взгляд. Это было вполне естественно для лишь слегка холмистой Равнины Ветров, раскинувшейся во всех направлениях насколько хватало глаз. И даже сравнительно невысокое расположение Куайсара обеспечивало ему господство над окружающей местностью.

Старинный городок, большей частью поглощенный храмом, окружала низкая защитная стена. Вдоль дорог, сходящихся к маленькому озеру у гранитного подножия храма, тянулись сравнительно недавно построенные дома и крестьянские хутора; проезжая мимо, Каэрита видела работающих на полях людей.

Сам храм тоже окружала стена, и повыше городской. У аксейцев храмы Лиллинары не имели такой дополнительной защиты, однако Империя Топора была древнейшим государством Норфрессы, с давно устоявшимися порядками. Когда строили Куайсар, покоя на Равнине Ветров было гораздо меньше. Как, впрочем, и сейчас, если уж на то пошло. В любом случае Каэрита понимала строителей, добивавшихся, чтобы их храм не только занимал удобную оборонительную позицию, но и был хорошо укреплен.

Стена не позволяла как следует разглядеть храмовые строения, однако три высокие башни, традиционные для храма Лиллинары, были видны хорошо, выделяясь на фоне голубого неба и снежно-белых кучевых облаков. В центре — Башня Матери, с ее круглой алебастровой луной, а по бокам — более низкие, увенчанные полумесяцами из обсидиана Башня Девушки и Башня Старухи. Каэрита живо представила себе, как они должны выглядеть под ночным небом, когда серебристо-белое мерцание Лиллинары заливает каменную кладку. Куайсар был далеко не самым большим храмом Лиллинары, когда-либо виденным Каэритой, но его расположение и какая-то особая выразительность придавали ему величавость и создавали ощущение божественного присутствия, которое редко признавала избранница Томанака.

Тем не менее с приближением к храму образ башен, мерцающих спокойным, лучезарным светом под усыпанными звездами небесами, угас, и сердце Каэриты стиснула ледяная рука. Нет, свет Серебряной Леди по-прежнему окутывал эти башни и эти стены под теплыми лучами солнца. Однако глаза Каэриты отличались от глаз других смертных. Она видела то, что было скрыто от всех, и губы ее плотно сжались, когда уголком глаза она уловила зловещий отблеск ядовито-зеленого мерцания.

Она узнала эту зелень, от вида которой все внутри переворачивалось. Она уже видела ее. Ей вспомнился дождливый день в библиотеке барона Телиана, когда она рассказывала ему, насколько хорошо, к несчастью, избранники Томанака знакомы с присутствием избранников Тьмы.

Рыцарь сделала глубокий вдох и устремила пристальный взгляд на замок, стараясь более четко выделить эти ускользающие зеленые блики. И, раздосадованная, крепко стиснула зубы — ничего у нее не получилось. Каждый избранник Томанака воспринимает зло и творения Тьмы на свой собственный, уникальный лад. Каэрита знала, что у Базела возникает то, что он называет «ощущением» — вещь не воспринималась целиком, хотя каким-то образом становилась узнаваемой. Другой избранник из числа ее знакомых слышал музыку, которая вела его. Однако Каэрита, наподобие некоторых магов, о которых ей рассказывали, видела. Для нее это была игра света и тени — или Света и Тьмы. Не было случая, чтобы это внутреннее восприятие не сработало или обмануло ее, и все же сегодня смысл увиденного каким-то образом… ускользал от нее. Она не могла точно определить его, не могла даже сказать, откуда исходит дьявольское зеленое свечение, которое улавливала периферийным зрением — от храма или от теснившегося под ним города.

Это было невозможно. В особенности учитывая уже проведенное ею расследование и возникшие подозрения. Под ее взглядом зло должно было разоблачить себя, если только… кто-то — или даже что-то, — обладающий невероятной мощью, сознательно не маскировал его.