Владимир Брайт - Цвет крови - серый

Группа из четырех человек в спешке удалялась от развилки, где все еще находился сдерживаемый заклинанием демон. Они напрягали все свои силы, но потенциал смертных не идет ни в какое сравнение с мощью высших существ. Поэтому уйти далеко беглецы не смогли.

Вместе с утратой божественной сущности Этан потерял и былую силу, сумев сохранить лишь крупицы мощи. То, что могло навсегда заточить демона в оковах собственного разума, сейчас оказалось способным лишь задержать его на несколько жалких минут.

Сзади донесся яростный рев монстра, и беглецы поняли — демон сбросил хрупкие оковы заклинания.

— Скорее! — обернувшись на ходу, прокричал Этан. — Мы уже совсем близко!

Его перекошенное от гнева лицо было похоже на страшную маску, но, пожалуй, никто, кроме файта, не догадывался об истинной причине этого всплеска эмоций.

Слово силы действует на демона только однажды. И сейчас в запасе мятежного сына, покусившегося на трон собственных родителей, не было ничего, что могло бы остановить этого проклятого людоеда.

Пасть от руки серьезного противника — это, по крайней мере, означает умереть достойно. Но быть сожранным заштатным, ничем не примечательным монстром — в высшей степени унизительно. Тем более что до цели, которая может принести ему власть над миром, остался последний рывок.

— Мелиус!!! — Страдальческий крик, вырвавшийся из горла Этана, скорее напоминал рев смертельно раненного животного, чем звуки, издаваемые простым человеком. — Мелиус!

Эхо отразило голос объятого яростью существа, которое даже само не понимало, кем является в данный момент — богом, так и не сумевшим стать человеком, или же смертным, не дотянувшимся до небес.

В своем нынешнем состоянии файт не мог всерьез противостоять демону Тоннеса, но хозяину нужно было выиграть всего лишь несколько драгоценных минут. Краткий промежуток времени, отделяющий его от великой мечты — того, к чему Этан так самоотверженно стремился и ради чего жил последнее время.

Мелиус был файтом — существом, безгранично преданным своему господину. Даже если бы он захотел, то и в этом случае не смог бы ослушаться приказа хозяина. Но он и не хотел.

Верный слуга мягко отпустил руку седовласого мага и остался на месте в ожидании охотника, преследующего добычу.

Левсет пробежал по инерции еще несколько шагов, а затем обернулся посмотреть, что же случилось с его спутником. Одинокая фигура, оставшаяся позади, махнула рукой. Это было одновременно и прощальным жестом, и приказом продолжать движение.

Старик повернулся и побежал дальше. Времени на вопросы не оставалось. Почему и зачем остановился Милт, сейчас не имело значения. Старый друг Левсета сделал свой выбор, и теперь его судьба всецело зависела от демона, с которым ему предстоит встретиться спустя десять или от силы пятнадцать секунд.

Если бы убеленный сединами маг вдруг узнал, что Милт давно мертв, а вместо старого друга там, позади, остался убийца, принявший его облик, то, вероятно, мысли почтенного старца не были бы столь печальны. Но план отрекшегося от небес бога и его преданного слуги был слишком хорош, чтобы его могли разгадать непосредственные участники кровавой драмы.

Однако он оказался достаточно прост, чтобы рухнуть как карточный домик от простой случайности — встречи с демоном Тоннеса.

В отличие от своей жены Фасы, которая постоянно видела трудности там, где их не было, и шла к цели кружными путями, Алт был уверен в том, что этот мир его ничем не может удивить, и потому всегда решал возникающие проблемы быстро и четко.

Даже в предательстве собственного сына он не усмотрел ничего сверхъестественного. Мужчина на то и мужчина, чтобы быть главным. Вторые роли — для неудачников. Тот, в ком течет кровь лордов Хаоса, должен стремиться к победе. В родовом гнезде нет места птенцам. Они или покидают его в поисках новых миров, или должны сбросить родителей в пропасть, чтобы самим занять освободившееся место. Поэтому вполне естественно и даже закономерно, что, достигнув определенного уровня самосознания, Этан взбунтовался — птенец вырос, только и всего. Фундаментальные законы природы не дано изменить даже всемогущим небожителям.

Фаса, как женщина и мать, видела в поступке своего мятежного ребенка нечто большее, чем простое стремление к лидерству, но Этан был мужчиной и соответственно должен был мыслить и действовать, как подобает мужчине. Задав себе прямой и честный вопрос, как бы он поступил, окажись на месте сына, Алт после непродолжительных раздумий ответил: «Точно так же». После чего все сомнения разом отпали, а мир вновь стал простым и понятным, каким был всегда и пребудет во веки веков.

Если бы владыка Хаоса захотел, то уже в самом начале уничтожил бы наглеца, посмевшего бросить вызов его абсолютной власти. Но это было бы слишком просто и глупо — могучий орел заклевал только-только оперившегося юнца, который к тому же едва научился летать.

Вечность — и без того безумная пропасть времени, в течение которого зачастую не происходит ничего примечательного. Поэтому лишить себя изысканного удовольствия настоящей схватки — воистину непозволительная роскошь. Нет поединок должен быть честным. Сначала Этан наберет силу, и только потом на поле битвы сойдутся два самца — отец и сын, чтобы решить, кто из них достоин быть правителем этого мира.

А Фаса...

Она, несомненно, умна, но даже при всем желании ей не понять психологию мужчины-владыки. Мужчины, который всегда и во всем должен стремиться быть первым.

Алт согласился начать войну не потому, что ему нужно было низвергнуть светлые расы, загнав остатки человечества в пещеры и подземелья. Вся эта бредовая теория насчет того, что боги зависят от смертных, не выдерживала серьезной критики. Это была скорее одна из гипотез его жены, нежели что-то серьезное. И он бросил в бой легионы Хаоса лишь для того, чтобы в сумятице войны дать Этану время окрепнуть и встать на ноги. Набраться опыта, которого окажется достаточно, чтобы если и не выравнять шансы противоборствующих сторон, то хотя бы сделать их сравнимыми.

В то время как Фаса плела паутину интриг, играя в свои женские игры, Алт, несмотря на договоренность с женой, не предпринял ровным счетом никаких действий, способных вывести их на след мятежного беглеца. Он давал сыну фору. Право первого, по-настоящему сильного хода. После которого станет ясно, что в бой вступил уже не юноша, а взрослый муж. Не курица, попавшая в лапы мясника, а гордый орел, готовый сразиться за место под солнцем и умереть, как подобает мужчине.

Алт не сомневался, что сын нанесет удар если не прямо сейчас, то в ближайшие несколько дней. До этого было еще рано, а чуть позже станет уже слишком поздно. Противостояние земли и неба вплотную подошло к той роковой черте, после которой даже при желании невозможно будет ничего изменить. Меч палача опустится на шею жертвы, и вместо прекрасного поединка все закончится гротескным фарсом, обычной, ничем не примечательной и, что самое главное, невыносимо банальной и скучной казнью.