Дмитрий Чистов - Время колесниц

Сознание опять возвращалось по крупицам, мир вокруг Эдана неспешно собирался подобно гигантской головоломке. Тело вновь чувствовалось; родные руки и ноги вернулись на место. Жрец застонал и попытался пошевелиться. Получилось не слишком хорошо — каждое движение отзывалось жаркой болью. «Наверное, так чувствует себя деревянный манекен, измочаленный за день закалёнными кулаками бойцов» — пронеслось в голове глупое сравнение.

— Жив, однако! — произнёс далёкий Куллд. — Эдан? Ты слышишь меня?

— К сожалению! — прошептал жрец Бринна и попытался открыть глаза. Результат был ужасающим: в первый момент нашему герою почудилось, что он лежит на самом краю бездонной пропасти. Одно неосторожное движение — смерть на дне ущелья ему обеспечена.

Эдан инстинктивно зажмурился, подавляя сильные позывы к тошноте, потом, переждав немного, вновь разомкнул веки. Наваждение не исчезло, но голос внутри собственного тела настойчиво подсказывал ему: с пропастью что-то не так. Наконец он понял, что именно, — бездонный провал располагался под каким-то необычным углом: если молодой жрец упал бы туда, он просто покатился бы по наклонной плоскости. Стоило Эдану немного скосить глаза, и пропасть ещё больше изменила наклон; он рассеянно наблюдал за ней ' до тех пор, пока она не оказалась прямо у него перед глазами. Если бы не ощущение земли и древесных корней под спиной, можно было бы представить, будто паришь, подобно орлу, над грандиозных размеров каньоном. Впрочем, теперь стало ясно, что перед ним и не ущелье вовсе: скорее глубокий кратер... или долина, на дне которой клубится серый туман...

— П-пропасть... — с усилием пробормотал он,— не упаду...

— Видишь провал? Очень хорошо! — обрадовачся Куллд. — Собери на нём свой взгляд!

Эдан последовал совету невидимого ему шамана, и, к его удивлению, чернеющий кратер начал расплываться. Теперь первосвященник Бринна видел одновременно две наложенные одна на другую картинки: загадочное призрачное ущелье и покачивающиеся верхушки сосен, сквозь которые просвечивал багрово-красный диск восходящего солнца.

— Теперь ты можешь представить себе, каким видит наш мир светлоликий Араван каждый день, — с загадочным смешком произнёс невидимый Куллд. — Не шевелись! Тебе сейчас нельзя двигаться!

Эдан охотно последовал совету. Лёжа на лесной поляне, человек вспоминал произошедшее с ним, и воспоминания эти не были слишком приятными.

Пятно, Веретено, Колесо, Барсучья Морда, Медведь и Шар разом бросились со всех сторон, вцепились мёртвой хваткой и тотчас разодрали его на части. Он уже был не один, его стало множество, и каждая из частей отражала происходящее по-своему. Пятно без формы, бешено вращающиеся Веретено с Колесом, Медведь и Барсучья Морда вертели их, мяли подобно мягкой речной глине и слепляли заново, на этот раз уже в ином, только им известном порядке. Они потрудились на славу, хотя ни один человек никогда не смог бы понять, в чём именно заключалась эта работа. А когда она была завершена, издалека до Эдана вновь донёсся знакомый стук — то проворные пальцы горбатого шамана барабанили по маленькому бубну с каркасом из заговорённого оленьего рога...

Пятно, Веретено, Колесо, Барсучья Морда, Медведь и Шар подхватили его и понесли на зов хозяйского бубна. Они оставили Эдана на полпути, у границы своего серо-чёрного края; Шар задержался ненадолго, пристально посмотрел на него и, вероятно довольный результатом своего осмотра, произнёс: «увидимся!», после чего отправился вслед за своими товарищами.

— Жутковато он всё-таки выглядит! — заметил Куллд, рассматривая обнажённое тело, лежащее на земле. Оно казалось столь невесомым, что лишь слегка сминало лесные травы. Призрачный контур человеческой фигуры оставался абсолютно неподвижным, а веки его — плотно сомкнутыми.

— И долго он будет висеть между мирами? — спросил у него ещё один Куллд, сидевший напротив.

— Пока не затвердеет. Смотри, его стопы и колени уже выглядят довольно плотными! Если так пойдёт и дальше, потребуется не более двух-трёх дней. — Куллд номер один поднялся и расправил ноги, затёкшие от долгого сидения на пятках. — Необходимо развести подле него костёр или даже два и поддерживать огонь постоянно, в противном случае наш друг рискует серьёзно простудиться.

Оба Куллда с усердием принялись за дело: чуть позже вокруг дремлющего Эдана был возведён каркас из жердей, который прикрыли грубо выделанными шкурами. Сквозь отверстие в центре этой конструкции поднимался дым от двух небольших очагов, устроенных по правую и по левую руку от распростёршегося на земле человека.

Капли осеннего дождя, зарядившего надолго, барабанили по листьям кустарника и оседали подобно мелкому бисеру на растянутых кожах навеса. Ручейки, воды стекали вниз, с шипением испаряясь в языках пламени. Двое в низко надвинутых капюшонах замерли, скрестив ноги, по обе стороны от спящего. Дело сделано. Теперь спешить некуда.

Круглая площадь посреди цитадели Священного города Брега до отказа заполнилась гомонящим народом. До собрания, назначенного на полдень, оставалось немного времени; жрец-распорядитель озабоченно поглядывал то на короткую тень, отбрасываемую большим каменным гномоном, водружённым здесь в незапамятные времена, то на вливающиеся на площадь новые толпы. Граждане славного Брега прибывали на собрание в строгом соответствии со своей кастой — маги и жрецы чинно шествовали через Ворота Мудрецов, витязи-тординги — через Ворота Воинов, а прочие — через Ворота Общинников. В последних, как всегда, образовалась давка. Распорядитель поморщился; по традиции ворота, ведущие в цитадель из Города Мудрецов, должны были быть заперты ровно в двенадцать, с тем чтобы до рабов и жителей, не обладающих привилегией гражданства, не доносились произнесенные на сходе свободных слова. Однако в дни подобные сегодняшнему, когда в собрании обсуждались наиболее животрепещущие темы и явка граждан превышала две трети от списочного состава, указанный обычай почти не соблюдался. Толпы чумазых ремесленников являлись в последнюю минуту, ссылаясь на постоянную занятость; а разве закроешь, ворота перед носом у полноправного гражданина? Словом, распорядителя сегодня ждала очередная выволочка от высочайшей Коллегии Двенадцати за несоблюдение регламента и затягивание начала схода.

Тень от столба вновь удлинилась примерно на треть локтя, когда все ворота цитадели всё же были заперты. Удар в огромный бронзовый гонг возвестил начало собрания граждан Брега. В тот день его выпало вести богатому землевладельцу, представлявшему в Коллегии Двенадцати касту общинников. Немолодой полный мужчина занял своё место на помосте для ораторов, обратив к толпе обрюзгшее лицо, с которого никогда не сходило недовольное выражение.