Стивен Дональдсон - Первое Дерево

Первая подняла руку в предостерегающем жесте, но Линден, бросив на нее мимолетный взгляд, успела прочитать в ее глазах угрюмое одобрение. Мечтатель тоже дружески кивнул ей, как бы поддерживая, а Хоннинскрю подтянулся, и, казалось, воспрянул духом. Даже усталое лицо Ковенанта и то просветлело.

— Вы извинились. — Чант перешел на безукоризненно-почтительный тон с легкостью бывалого дипломата. — А я признаю, что встретил вас неподобающим образом, так как моей целью было спровоцировать вас на активные действия. Вы получите компенсацию за все перенесенные вами неприятности. Обладатель кольца, пожалуйста, следуй за мной.

Ковенант остолбенел от подобной перемены, но тут же встрепенулся и, приосанившись, прорычал:

— И пусть только еще кто-нибудь попробует встать мне поперек дороги!

Довольная тем, что его наконец-то признали, Линден сказала Дафин:

— Я готова следовать за вами, как только вы сочтете нужным.

— Благодарю тебя, ты очень любезна. — В голосе Дафин не было и намека на неприязнь.

Она взяла Линден за руку и повела за собой. Оглянувшись, та увидела, что всех членов их маленькой группы элохимы уводят по одному в разных направлениях. Линден посетило смутное чувство неудовлетворения, словно ей чего-то не хватало, но она приписала его своей печали по поводу того, что пришлось расстаться с харучаями, и позволила Дафин увлечь себя навстречу новым чудесам Элемеснедена.

Но руку из ладони элохимки все же выдернула; ей не хотелось, чтобы через прикосновение та прочитала ее отношение к происходящему. Несмотря на все метаморфозы, клачан неожиданно стал казаться Линден довольно холодным и безрадостным местом, где вырождающийся народ извращается в попытках создать образ изобилия, что само по себе недостижимо.

Теперь, когда она взглянула на этот мир по-новому, все в Элемеснедене стало ее раздражать: беспричинные и чрезмерно игривые превращения на каждом шагу; радуги, извергающиеся из разноцветных рыб в пруду; туманы, сотканные из мириадов снежинок; цветы, чьи лепестки и листья были похожи на что угодно, кроме лепестков и листьев. И каждая из этих переменчивых, текучих форм была элохимом. Что заставляет их все время изменяться, какой во всем этом смысл — это было выше понимания Линден. Весь клачан казался ей просто огромным ларцом развлекающего зрителей фокусника. Фокусника, не волшебника.

Но кого же здесь было развлекать? Дафин, погрузившаяся в свои мысли, шла, не обращая ни малейшего внимания на творящееся вокруг. К тому же каждая трансформация существовала как бы для себя самой, абсолютно не соприкасаясь с Другими. И если они как-то общались друг с другом, то это было совершенно не заметно. Может, у них существовал некий тайный язык? Может, весь этот фейерверк воображения просто выражение радости творчества и полноты бытия?

Настроение у Линден окончательно испортилось: как и язык колокольчиков, так и поступки элохимов были совершенно непостижимы для нее. Она уже научилась доверять появившемуся у нее в Стране видению, но здесь оно не действовало. И это тоже подавляло ее. Когда она смотрела на фонтан из перьев или золотистый рой крошечных пчел, то видела лишь одного из элохимов. Да и то лишь потому, что уже была свидетельницей таких трансформаций. В этом хороводе бабочек и каскаде разноцветных струй Линден не в состоянии была различить мыслящее существо. Как, впрочем, случилось и с Чантом, которого она не смогла распознать в серебряном деревце. Холодная идеальная красота Дафин была не более чем одним из ее многочисленных образов, и определить характер ее обладательницы было не проще, чем когда она являлась в виде стаи скворцов или вороха нитей. Единственное, что Линден чувствовала, причем совершенно отчетливо, — это ощущение исходящей от всех элохимов необычайной мощи. Чем или кем бы ни были элохимы, ей до них еще слишком далеко.

Мысль о предстоящем испытании снова стала пугать ее. Если его цель — проверить, насколько она правдива и насколько годится для той роли, в которой желали видеть ее элохимы, то она, скорей всего, как это не раз бывало, доблестно его завалит.

Но Линден не позволила себе скиснуть. Сколько раз она видела Ковенанта в ситуациях похлеще этой, и он всегда с улыбкой шел навстречу судьбе, даже если ради столь любимой им Страны жертвовал своей жизнью. Что ж, прекрасно. Она сделает не меньше.

Поддержав таким образом свое мужество, Линден вернулась к мыслям об испытании.

«Я-то ни о чем тебя спрашивать не буду. Спрашивать будешь ты», — сказала Дафин. Теперь эти слова наполнились для Линден новым смыслом. Своими вопросами она действительно может выдать себя. Но ей придется рискнуть, потому что она не видит другого способа собрать как можно больше полезной информации.

Пора приступать. Тщательно продумав свой первый вопрос, хотя пробиться сквозь навязчивые колокольчики оказалось непросто, Линден профессионально-равнодушным тоном осведомилась:

— И куда мы идем?

— Идем? — светло удивилась Дафин. — А мы не идем. Мы, пожалуй, прогуливаемся. — И, поймав ошарашенный взгляд Линден, добавила: — Таков уж Элемеснеден. В нем вообще нет ни куда, ни откуда.

— Но так не бывает. — Всю профессиональную бесстрастность Линден как ветром сдуло. — Мы же движемся. Мои друзья находятся где-то еще. Как же мы к ним вернемся? Как попадем на элохимпир, о котором упоминал Чант?

— Ах, Солнцемудрая, — рассмеялась Дафин. — В Элемеснедене все пути одинаковы. Мы встретим твоих друзей, когда встреча будет обусловлена. А тогда уж не надо будет искать места для элохимпира. Он всегда проходит в центре клачана. Но здесь везде центр. Мы с тобой прогуливаемся из центра в центр. И, кстати, здесь, где мы гуляем, тоже центр.

Так вот что случилось с Великанами, некогда оставшимися здесь! Линден прикусила язык, чтобы не высказать догадку вслух: они заблудились в колдовском мире, потерявшись в таинственных переходах к местам, которые должны быть обусловлены.

Линден снова вспомнила про испытание и на сей раз, решила схитрить. Самым безразличным тоном, словно перечисляя симптомы для установления диагноза, она заметила:

— Я и так уже гуляю целый день. Я устала, мне нужно немного передохнуть.

Это была неправда: хотя Линден не ела с утра, когда покинула «Звездную Гемму», и отшагала немалое расстояние, она чувствовала себя как после многочасового освежающего сна и изрядного обеда. Каким-то образом удивительная атмосфера клачана удовлетворяла все ее физические нужды. Ей просто было интересно посмотреть, как Дафин отреагирует на очевидную ложь.

— В Элемеснедене не устают, — мягко возразила элохимка. Если она и заметила хитрость Линден, то не подала виду. — А прогуливаются просто так, для удовольствия. Но и посидеть на траве — удовольствие не меньшее. Вот как раз подходящее место. — Она указала на склон поросшего шелковистой травой холма.