Елизавета Дворецкая - Огненный волк

— Ой, Дед! — охнула Малинка и закрыла глаза руками, чтобы не видеть. Вдруг она сообразила, что это такое. — Не пойду дальше! — вслух сказала она и остановилась. — Болотный огонь. Мары* меня в болото манят. Не пойду. Дед, помоги, нечисть, рассыпься, гром на тебя!

Было тихо. Малинка медленно опустила руки — огонек исчез. Облегченно вздохнув, девушка огляделась. Сумерки все сгущались, лес вокруг казался непроходимым и чужим, деревья сомкнулись кольцом вокруг нее. Она и не знала, что вблизи займища есть такие глухие уголки, которых она совсем не ведает. Но теперь нечего было и думать сегодня найти дорогу домой. Приходилось смириться с мыслью провести эту ночь в лесу. Отыскав взглядом темное пятно невысокой елочки, Малинка наломала лапника и устроилась под деревом, где было местечко повыше и посуше. Холодные жесткие иглы кололи ее даже через две рубахи, пробирала зябкая дрожь, но Малинка вздохнула от жалости не к себе, а к Быстрецу. Ведь уже почти полгода, много-много холодных дней и ночей он бродит в лесу без приюта, его нигде не ждет дом, родня, горящий очаг. Он забыл вкус и запах хлеба. И нет у него даже слов, чтобы воззвать к богам и предкам, — только волчий вой.

Усевшись на кучу лапника, Малинка положила рядом узелок, в котором носила с собой старую рубаху Быстреца и кусок хлеба, испеченный ее руками. Когда хлеб черствел совсем, она оставляла его на пне Лесовикам, а дома пекла новый. Узелок помогал ей не падать духом даже в такие вот одинокие холодные ночи, напоминал, ради чего она здесь. Когда-нибудь это случится — качнутся ветки, к ней выйдет волк, который взглянет на нее знакомыми глазами и отзовется на родное человеческое имя.

По вершинам деревьев что-то прошелестело. Малинка вскинула голову и замерла, в ужасе прижала к себе узелок.

По самым верхним ветвям из глубины леса прямо к ней шли невесомые человеческие фигуры в длинных рубахах, окруженные голубоватым сиянием, как болотные огоньки, — бородатые старики, согнутые старухи, молодые девушки в пышных свадебных венках. Прямо в душу ей повеяло леденящим холодом иного мира — мира умерших. Малинка сжалась в комочек, спрятав на груди узелок, как драгоценность. Кричать было бесполезно, бежать некуда, оставалось только затаиться и ждать, надеяться, что ее не заметят и не тронут. Ах, отчего она хотя бы не попыталась развести огонь!

Голубоватое светящееся пятно появилось над землей, меж темнеющих в серых сумерках стволов. Пятно росло, очертания его делались яснее, и Малинка различила фигуру старухи в длинной рубахе; по подолу, по рукавам и плечам, по седым волосам ее пробегало голубоватое холодное пламя. Старуха медленно шла к ней; Малинка почти не дышала от ужаса, сердце ее стучало так громко, что стук отдавался в ушах. Она узнала черты своей бабки, умершей, когда Малинка была еще маленькой.

— Внучка! Иди, иди со мной! — глухо раздалось над ее головой, но призрачная старуха не открыла рта, глаза ее под седыми бровями смотрели мимо Малинки. — Я тебя домой выведу! Иди!

Светящейся рукой старуха манила ее к себе, но Малинка не шевелилась, только крепче прижимала к себе узелок. Она не звала бабку. Это мары или болотные духи заманивают ее в облике умершей родни. Теперь она осознала, как опасна ей наступившая весна: проснулась земля, проснулись духи предков, но вместе с ними проснулась и всякая лесная нечисть, пережидавшая зиму в подкоряжных норах.

— Сгинь, сгинь, рассыпься! — онемевшими губами шептала Малинка. — Дед, помоги!

Не дойдя до нее несколько шагов, старуха исчезла, рассыпалась голубоватыми искрами. Малинка перевела дух, но между деревьями снова засветился желтый огонек в голубоватом венце. Малинка зажмурилась, но желтое сияние проникало и через опущенные веки, через ладони; даже спрятав лицо в коленях, она ощущала это желтоватое свечение.

— Нет, не пойду! — шептала она, стараясь заслониться локтем, но напрасно. — Дед, Дуб, помогите! Рассыпься! Сгинь!

Но руки и ноги не повиновались ей, неведомая сила подняла ее и понесла через темнеющий лес вслед за огоньком. Малинка не хотела идти, цеплялась за мокрые стволы, но чья-то жадная неукротимая сила влекла ее. Она не видела ничего вокруг, кроме желтого пятна в голубом венце, ни один звук не достигал ее слуха, она не осознавала себя, не видела, куда попала, только в дальнем уголке ее сознания бились страх и отчаяние бессилия перед этим притяжением.

Вдруг где-то рядом громко хрустнул сучок, какая-то мощная темная тень метнулась между Малинкой и огоньком. Мгновенно опомнившись, Малинка вскрикнула и отшатнулась.

Пелена чар упала с ее глаз, она разом увидела, что стоит почти на краю болота. А огромный лохматый волк бесшумно и неудержимо, как молния, кинулся на желтое пламя.

Тут же огненный шар рассыпался и принял облик чудовищной женщины — с уродливым лицом, кривыми руками и ногами, копной черных жестких волос, мерзкой и отвратительной, внушающей ужас одним видом. Малинка снова вскрикнула. Мара чуть не заманила ее в болото! Истошно вопя, мара убегала по болоту, от визга ее стыла кровь и закладывало уши, а огромный волк широкими скачками мчался за ней с кочки на кочку, норовя ухватить зубами. Прижимаясь спиной к дереву, Малинка в ужасе следила за этой погоней и мертвой хваткой прижимала к груди свой узелок.

Мара плюхнулась в болото и пропала. Волк повернул обратно. Малинка вдруг разом ослабела и опустилась на холодную землю — ее не держали ноги. Волк выбрался из болота, отряхнулся, осыпав девушку холодными брызгами, фыркнул, брезгливо потерся мордой о землю. Малинка не сводила с него глаз. Он казался ей чудовищно огромным, в каждом движении заметна была сила. Волк поднял к ней морду, и взгляд его был осмысленным, человеческим. В сгустившихся сумерках его глаза отсвечивали не зеленым, как у всех волков, а красным. Малинка была уверена, что перед ней не простой волк, и ждала, что он заговорит. И думала только об одном: спросить про Быстреца.

Волк шагнул к ней, Малинка вздрогнула и невольно отшатнулась: все-таки он был огромен и она не могла не бояться. Волк дернул мордой, издал негромкое рычание, помотал головой, словно в досаде. А потом вдруг пригнулся, сжался в комок и быстро перекувырнулся через голову. И перед Малинкой оказался человек, сидящий на земле, обняв колени. Невольно она ахнула, но не двинулась. Они виделись всего один раз и очень давно, но сразу узнали друг друга. Милава столько рассказывала ей об Огнеяре, княжиче-оборотне, который спас ее саму от Князя Волков, что Малинку не удивило ни его появление, ни его облик. Она узнала это смуглое лицо, хранящее в резких чертах что-то отчетливо звериное, узнала длинные черные волосы, красноватый блеск в глазах.