Кейт Эллиот - Дитя пламени

— Действительно, — сказала Фредерун, — на сей раз госпожа Сюзанна превзошла саму себя!

Плащ был богатого алого цвета, на меховой подкладке, изящно расшитый причудливыми сказочными драконами, отделанными золотой нитью.

— Но ведь он не для тебя, Фредерун? — требовала ответа пожилая женщина, чье лицо пересекал ужасный шрам, отметина топора эйка.

— Нет, для лорда Хродика. Теперь, когда лорд Уичман ушел на войну, он воображает, что станет славным защитником города. Плащ будет развеваться поверх его доспехов.

Женщины рассмеялись.

— Вы имеете в виду доспехи его сестры, — продолжала изувеченная женщина. — Он никогда не будет таким же достойным воином, как его сестра леди Амалия, упокой Господь ее душу.

Все женщины прижали к груди Круг Единства и зашептали молитву о мире. Многие из них помнили благородную леди, которая умерла от тяжелых ранений после сражения за Гент, в котором граф Лавастин и король Генрих одержали победу.

— Нет смысла вспоминать все ошибки бедного молодого человека, — отругала их Фредерун. — Крысы сбежали из норы, а мыши, что остались с нами, будут гораздо более любезными хозяевами.

— Истинные слова, — согласилась изувеченная женщина, обнимая Фредерун за плечи. — Ты приняла главный удар. Ни одна из нас не забудет этого.

Фредерун провела пальцем по драконам, вышитым по краю роскошной ткани. У нее были мечтательные глаза прозрачного коричневого цвета, какими смотрят на возлюбленных, легкие волосы были убраны назад и покрыты платком, завязанным так свободно, что вьющиеся пряди выбивались из-под него, чудесно обрамляя ее лицо. Все согласились бы, что она вторая по красоте женщина Гента.

— Пойдем, — сказала она, нетерпеливо стряхивая с себя всю мечтательность, чтобы ответить на слова служанки, — эти две девушки, должно быть, сильно замерзли, на улице такой сильный ветер. Лорд Хродик может увидеть свой плащ, как только пожелает! Пойдем, детка, посидите у очага, на улице такой холод. Сейчас тебе и твоей сестренке принесут горячего сидра, чтобы согреться. — Она обратилась к молодой служанке. — Дай им по кусочку яблока и немного пирога со стола лорда. — Она дважды хлопнула в ладоши. — Все за работу! Никто не спит! В эти месяцы у нас слишком мало света. Фастрада! — Изувеченная женщина взяла у нее плащ, чтобы свернуть его. — Прошу тебя, проследи за тем, чтобы плащ доставили лорду Хродику.

— Ты же знаешь, Фредерун, он опять начнет жаловаться, что не ты принесла ему плащ.

Фредерун резко выдохнула, но взяла плащ и непринужденно продолжила складывать его. За долгие годы тяжелой работы руки ее стали крепкими, хотя ей и было не больше двадцати лет.

— Почему он считает себя хозяином того, что принадлежит Уичману?

Казалось, никто ее не слушал, может, потому, что ситуация была всем хорошо знакома.

— Разве ты не можешь поговорить с епископом Суплисией? — спросила Фастрада.

— Каким-то образом она приходится родственницей лорду Хродику. Почему она должна испытывать сострадание к такой служанке, как я? Разве я не должна служить их благородной семье?

— Я думала, ты служила во дворце бургомистра, а не в постели лорда.

— Ты прекрасно знаешь, что бургомистр Вернер был последним из их рода. Нет, Гент сейчас в руках знатных лордов, и они не собираются от этого отказываться.

Женщина со шрамом нахмурилась.

— Хорошо. Я отнесу ему плащ, и пусть жалуется, сколько хочет.

Фредерун опустила глаза, будто сильно устала.

— Спасибо. — Она расправила один из рукавов и вытерла пятно золы — с глаз долой, из сердца вон. — Он становится все невыносимее.

— С тех пор как из-за скверной погоды он все время сидит дома и не выезжает на охоту. Верно, в голове у него один вздор!

— Не так ли происходит со всеми мужчинами! — вставила одна молоденькая служанка. У нее был чудный ротик, яркие глаза и на щеках следы какой-то болезни. — Фастрада, я отнесу плащ наверх его светлости. Он мне нравится, так пусть он поделится со мной тем медом, который накопил, чтобы моя семья могла купить необходимое приданое для моей сестры.

— Будь осторожна, Уота, смотри не попади в пылающий огонь, который сожжет тебя,- спокойно ответила Фредерун.

— Не слышала о том, что ты была так скромна, — гневно парировала Уота, — до того времени, как лорд Уичман взял тебя ради своего удовольствия. Говорят, ты соглашалась довольно легко, если лорд был королевского рода.

— Ш-ш-ш, Уота! — прикрикнула на нее Фастрада, хотя Фредерун ничего не ответила, только тяжело опустилась на скамью рядом с Анной. — Ты здесь совсем недавно. Ты не знаешь, что нам пришлось пережить…

Уота взяла плащ и выпорхнула из комнаты.

— А сейчас, — начала было Фастрада, когда другие служанки отвернулись, создавая видимость секретности, хотя среди служанок не было никаких тайн. — Фредерун…

Молодая женщина подняла руку, пресекая все дальнейшие комментарии. Вскоре Фастрада удалилась проверить, как три служанки отполировали серебряное блюдо.

Анна смотрела на Фредерун с интересом и жалостью. Ей казалось, что у них есть что-то общее, у нее и у молодой служанки: они пережили тяжелые времена, но сейчас у них неплохая, даже благополучная жизнь — есть теплая кровать и еда каждый день; еще она увидела на лице Фредерун выражение того недовольства, которое испытывала она сама, непонятное и таинственное. Почему она просто не может радоваться жизни, как это делает Маттиас?

Маленькая Хелен внезапно взглянула вверх, вытащила из-за уха розу и протянула ее Фредерун.

— Спасибо, малышка! — Слезы хлынули у нее из глаз. Она поднесла розу ближе и понюхала ее, с сожалением улыбнувшись. — Весь аромат исчез. Где же ты нашла это сокровище?

Анна начала показывать жестами, насколько могла, а Фредерун, в отличие от многих людей, внимательно следила за ее руками, пытаясь понять, что Анна хочет сказать.

— У городской стены? Нет, здесь, у стены дворца. Да, конечно. Это одно из приношений, которые оставляют люди. — На лицо ее набежала тень, она смотрела спокойно и вдумчиво, касаясь деревянного Круга, свисающего с шеи. — Что-то действительно сложно забыть, — пробормотала она, поглаживая увядшие лепестки розы, как вдруг стряхнула с себя это наваждение, помотав головой. — Сошьет ли твоя тетя такой же прекрасный свадебный плащ для своего нареченного, дубильщика, за которого она выходит замуж весной?

Анна улыбнулась и кивнула, но было трудно понять, что за чувство отразилось на лице Фредерун. Боль? Тоска? Зависть?

— У нее все хорошо. Никто лучше меня не знает, что она пережила в Стелесхейме в руках лорда Уичмана. Я помню, как жалела ее. Разве могла я знать, что со временем то же самое случится и со мной? — Она резко выпрямилась, нахмурившись. — Бессмысленно оплакивать прошлое, не так ли, сестренка? Ты страдала больше, чем я, бедное дитя, не имея возможности произнести ни слова. — Она вытерла следы сажи с лица Хелен. — И это бедное создание, что ее ждет, с таким очаровательным личиком, когда она подрастет?