Александра Герасимова - Наследники Раскола

— Олеся, мне очень понравился твой рисунок! — успела сказать Карина, и девочка заулыбалась.

— Какой рисунок? — не понял Пьер.

— Олеся поздравила меня с добрым утром очень красивым рисунком, — пояснила Карина. — Там замок, король, дочка и сказочная принцесса.

Король бросил быстрый взгляд на дочь. А та уже взяла Карину за руку и повела к себе.

— Я тебе все покажу! Будешь с нами играть?

— Олеся! — попытался возразить король, но тут пришел какой-то человек в кожаной куртке с клепками. У него были длинные черные волосы. Лицо его было раскрашено так, чтобы все — и глаза, и нос, и рот, и щеки служили устрашению. Однако в компании карнавально одетых детей он смотрелся как свой.

— Ваше величество, простите… — начал он.

— Я слушаю, Мэнсон…

— Возникли проблемы. Необходимо ваше решение.

Он что-то еще сказал королю, и Пьеру пришлось удалиться, чтобы решить безотлагательные вопросы, связанные с рок-концертом. Долесонка осталась среди детей. Как гугнеатка, она всегда хорошо чувствовала себя в их обществе.

Олеся повела Карину по комнатам, буквально заваленным игрушками. Здесь было множество детских музыкальных инструментов. Но встречались и привычные плюшевые медведи, куклы, нарды.

— А на каком музыкальном инструменте ты играешь? — спросила Олеся.

— Ни на каком!

Глаза принцессы округлились. Все дети с неописуемым изумлением уставились на молодую женщину, которая выросла, так и не освоив нотной грамоты. Не переставая улыбаться, Карина пояснила:

— Вы же слышали о том, что наш мир был расколот. Образовалось шестнадцать королевств…

Она взяла карандаш и на оборотной стороне нотного листа принялась рисовать ту схему, которую однажды набросал Кристофер. Попутно она рассказывала о жителях других государств. Мальчики и девочки слушали внимательно, не перебивая. Только иногда разражались возгласами удивления и восторга.

Наступило обеденное время. Дети пригласили Карину разделить с ними трапезу. Был накрыт столик на коротких ножках. Все расселись на низеньких стульчиках и принялись есть из маленьких тарелочек миниатюрными ножами и вилочками, запивая компотом из крошечных стаканчиков.

Пришло время «тихого часа». Дети улеглись в свои чудесные детские кроватки, Карина немножко посидела с каждым. Королева уже собиралась уходить, когда ее догнала Олеся. Как страшную тайну сообщила она, что никогда не спит в тихий час.

В детстве мне тоже не хотелось спать днем, — согласилась путешественница. — Зато сейчас долго уговаривать не пришлось бы.

— Ты можешь поспать у меня! — обрадовалась принцесса. — У меня большая кровать…

— Олеся! — раздался голос отца. — Почему ты еще не в кровати!

Приближавшийся к ним Пьер Драдуанский хотел казаться грозным, но девочка нисколечко его не боялась. Она только согнула одну босую ногу и прижала к другой, чтобы было не так холодно стоять на полу.

— Папочка, я не хочу спать, а Карина хочет. Она могла бы отдохнуть у меня.

— Что-о?!

— А я бы тихонечко уроки делала…

— Олеся! — снова возвысил голос король. — Ты уже давно должна спать!

— А вчера, между прочим, я легла на пятнадцать минут раньше, значит сегодня…

— Олеся!!

— А поза-поза-позавчера…

— Олеся!!!

Карина присела перед девочкой и отвела нависающую на глаза челку.

— Олесенька, скажи честно, ты препираешься с папой, чтобы подольше пообщаться с ним? Он часто занят?

Девочка во все глаза смотрела на гостью, а потом губы ее начали дрожать.

— У папы все время дела. Он… Он…

— Я знаю, знаю, — Карина обняла девочку. — Но я также знаю, что он очень тебя любит.

— Да ты чего, дуреха… — Пьер был в явном замешательстве. — Ты — мое самое большое сокровище, самая большая радость…

Девочка уже всхлипывала на плече у отца.

— А давай Карина будет моей мамой… — прозвучало вдруг.

Пьер замер, не решаясь пошевелиться. Потом встал с дочкой на руках.

— Пойдем-ка спать. А то не честно получается! Ты тут, а твои подруги лежат в кроватях.

От полуоткрытых дверей раздался легкий топот босых ног. Все было бесполезно. Пьер вздохнул и провозгласил:

— С этого дня тихий час отменяется! С четырнадцати до шестнадцати часов вы будете заниматься любыми своими делами, но только не спать!

И тут же ликующий вопль взорвал замок. Карина и Пьер спускались вниз.

— Я не войду в историю как великий правитель, — говорил драдуанец. — Но одним приемом я овладел в совершенстве — необходимое и полезное обязательно нужно запрещать, чтобы оно жило и развивалось. В памяти моих подданных останется — король Пьер был самодуром и тираном, но какое замечательное было время!

Карина и Пьер пили кофе в кабинете. Взгляд долесонки то и дело замирал на портрете, который висел над письменным столом короля. Драдуанец шагами мерил пространство.

— Девочка сказала правду. Я уделяю ей очень мало времени. А все из-за чувства вины. Оно неотступно со мной. То и дело шепчет: «Если ты когда-то вел себя, как сволочь, имеешь ли ты право на счастье? Не ломаешь ли ты комедию, ведя себя по-человечески?» И потом, Ингра умерла вскоре после того, как я признался, что безумно люблю ее. Сейчас я боюсь выражать свои чувства к дочери… Вы молчите?

— Вы уже все сказали…

Карина смотрела на портрет. На нем, безусловно, был изображен Пьер в молодости.

— Вам нравится эта картина? — драдуанец заметил, к чему приковано внимание гостьи.

Выполненная пастелью в коричнево-синей гамме, работа была необыкновенно выразительна. Резкий поворот головы был здорово схвачен. Глаза так и горели страстью и решительностью. Только фон был как будто несколько не закончен.

— Портрет нарисовала моя девушка, Марта Грет-Лоттская. Та самая, которую я предал… Она давно умерла, и теперь мне никогда не заслужить прощения, — с мукой в голосе сказал Пьер.

Карина вдруг почувствовала, что ее мутит. Голову словно стискивали железными обручами. Изображение на портрете начало двоиться, и Карина потеряла сознание. Король привел ее в чувство, но девушка не сразу пришла в себя. Не своим голосом она прошептала:

— Пьер, я… не виню тебя ни в чем. Это была судьба. Мы были счастливы. Мы любили впоследствии.

После того случая Пьер совершенно лишился покоя. Он не отходил от Карины ни на минуту. Прозвучало даже сумбурное предложение руки и сердца, но Карина отклонила его.

Вечером начался рок-концерт. Первым было объявлено выступление группы «Сплин». Глаза Карины зажглись весельем после первой же песни. Там в припеве была такая строчка:

Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит…

Двойственный смысл глагола «лечить» никогда прежде не приходил ей в голову. Она представила себе лицо эсверца, когда эта песня загремит перед объединенной армией королевств.