Робин Хобб - Дорога шамана

— Бери его и уходи! — прошипел он, оставаясь в угрожающей позе птицы, приготовившейся атаковать врага. — Убей стража. И убери подальше от меня свое оружие, пока оно не ослабило магию, которая нас здесь удерживает. Иди. Мой клинок хранит этот конец моста. Твое железо укрепит другой.

Я до такой степени находился под его влиянием, что мне даже в голову не пришло сомневаться в его приказах. В этом месте и времени, в неверном и немного пугающем свете, я не мог и помыслить о том, чтобы ослушаться. И потому я отвернулся от Девара и пошел по каменному уступу к краю скалы. Передо мной лежала бездонная пропасть. Высоченные каменные столбы и ненадежные мостики, соединявшие их, были единственной возможностью попасть на противоположную сторону. Конец моего пути терялся вдалеке, словно окутанный туманом или легкой дымкой, и я практически его не видел.

Вершины башен были самого разного размера: одни казались не больше стола, в то время как на других мог бы без труда разместиться огромный дворец, а также отличались друг от друга глубиной сине-серого цвета, и я решил, что они сделаны из более твердого камня, нежели сами колонны, выточенные упрямым ветром из скал. Между краем уступа и первой башней не было никакого моста, и я понял, что должен прыгнуть. Расстояние не выглядело слишком большим, а площадка, куда я должен был приземлиться, казалась довольно широкой — примерно в две скамьи фургона. Если бы мне пришлось прыгать на земле, меня бы это не обеспокоило, но внизу раскрыла свою пасть бездонная пропасть.

Затем прямо у меня на глазах из оставшегося на скале отпечатка «лебединой шеи» к вершине первой башни протянулась узкая бронзовая тропинка, не шире самого клинка. Она раскручивалась, словно лента сверкающего металла, и вскоре коснулась нужной мне площадки. Не широкий мост, конечно, но дорожка, повисшая над пропастью. Я засунул кавалерийскую саблю за пояс, развел руки в стороны, чтобы легче было сохранять равновесие, и ступил на бронзовую тропинку.

Я почти сразу начал падать направо, и мне показалось, будто моя сабля стала невероятно тяжелой и тянет меня вниз, точно наковальня. Я постарался выпрямиться, но стал крениться в другую сторону и тогда бросился вперед к первой башне. Ее вершина оказалась слегка закругленной, словно большая шишечка, какими украшают спинки кровати. Вся поверхность была покрыта скрипучим песком, и я, заскользив по ней, упал на колени, чтобы остановиться. Тяжело дыша, я на мгновение скорчился на самом краю, пытаясь немного успокоиться. Глупо ухмыляясь от пережитого страха, я оглянулся на Девара. Похоже, мой подвиг не произвел на него никакого впечатления, он лишь нетерпеливо махнул рукой, чтобы я шел дальше.

Тонкий слой песка зашуршал у меня под ногами, когда я поднялся и посмотрел на поджидавший меня хрупкий мостик. Он показался мне слишком узким и ненадежным. Осколки ярко раскрашенных глиняных горшков словно плавали в паутине. У моих ног из песка торчали три раскачивающихся на ветру ястребиных пера. Прозрачные нити тянулись от этих дурацких якорей к мосту, переброшенному через пропасть. Я сомневался, что даже мышонку удастся пройти по такой хлипкой конструкции, чего уж говорить о человеке. Я снова посмотрел на Девара, надеясь, что он подскажет, как мне поступить дальше. Он расправил одно крыло и показал, что у него не хватает нескольких перьев. Значит, эти чары принадлежали ему. Очевидно, он в них верил, потому как принялся размахивать руками, показывая, что я не должен стоять на месте.

Потом собственное поведение покажется мне неизвестной глупостью, но в тот момент у меня не было выбора, и я шагнул на мост. Он провис под моей тяжестью, одна нога ухнула вниз, словно я ступил на сеть. Я уже понял, что именно из-за моей сабли переправа стала столь ненадежна. Я сделал еще один шаг, мост провис сильнее и начал раскачиваться. У меня возникло ощущение, будто я иду по старому гамаку, украшенному осколками глиняной посуды. Впрочем, это тоже не совсем точное описание. Думаю, то, что я пережил, относится только к тому миру, и о нем невозможно внятно рассказать, оставаясь в пределах нашей реальности.

Я неуверенно продвигался вперед. Глиняные черепки выскальзывали из-под ног, а мост с каждым шагом раскачивался все сильнее. Иногда я проваливался вниз так сильно, что мне приходилось чуть ли не до груди задирать ногу, чтобы ступить на следующий осколок, у меня даже появилось такое чувство, будто я взбираюсь вверх по крутой лестнице. Осколки посуды, составлявшие диковинный мост, были расписаны необычными узорами, каких я до сих пор никогда не видел. Некоторые из них почернели, словно ими долго пользовались. Порой я проваливался до самого пояса и с большим трудом выбирался на очередную «ступеньку», в свою очередь провисавшую подо мной.

Идти было труднее, чем прокладывать тропу в глубоком мокром снегу, однако я не сдавался — впрочем, все равно ведь назад дороги не было. Тропа оказалась очень узкой, и по обе ее стороны зияла страшная пропасть. Я ненадолго остановился, чтобы отдышаться, и посмотрел вниз. Мне представлялось, что там должна быть река, проточившая русло среди древних каменных монументов, но спиральные столбы, казалось, уходили в бесконечность, а их основания терялись в густом тумане. Если я упаду, я умру от голода раньше, чем мое тело коснется земли. Я покачал головой, прогоняя глупые мысли, и заставил себя идти вперед.

Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось ступить на вершину второй башни из синего камня. Я выбрался на круглую площадку и в изнеможении опустился на ее холодную поверхность. Оглянувшись, я с удивлением обнаружил, что нахожусь все еще совсем недалеко от того места, где начался мой путь. Девара, в волнении переступая с ноги на ногу, стоял на скале и не сводил с меня глаз, а его клюв был широко раскрыт.

— Дорога предстоит трудная, но мосты оказались надежными, — произнес я первые за все время слова, и ветер проглотил их.

Тогда я крикнул и увидел, как Девара склонил голову набок, словно услышал меня, но не разобрал ни единого слова. А ведь мне представлялось, что он достаточно близко от меня.

Я медленно поднялся на ноги. И хотя совсем не отдохнул, я чувствовал, как что-то толкает меня вперед, будто у меня было мало времени, чтобы выполнить свою задачу. Я принялся разглядывать следующий мост, состоящий из тонких нитей, переплетенных между собой таким образом, что получалась яркая, сверкающая дорожка. Я опустился на колени и, коснувшись ее рукой, с удивлением обнаружил, что это человеческие волосы всех цветов и оттенков, от черных до бледно-золотых. Однако тропинка производила впечатление вполне надежной. Тогда я выпрямился и ступил на диковинный висячий мостик. В первый момент я испытал облегчение, почувствовав под ногами твердую поверхность, но уже в следующее мгновение он начал раскачиваться, словно качели.